Фюрер был
доволен - теперь Боскэ можно было принять за мелкого жулика «на
доверии», не слишком удачливого шулера, брачного афериста, который
не гнушается дутым золотом и даже медью с колечек сельских вдов.
Или за фабричного рабочего средней квалификации, которого выгнали
по состоянию здоровья. Так или иначе, самое главное - Боскэ больше
не походил на прежнего Гильермо.
Монах
привыкал к новой личности и радовался, что Господь явил ему хоть
одну крошечную милость (помимо чудесного спасения числом уже
дважды) - как выяснилось, Гильермо совершенно не страдал морской
болезнью. Впрочем, чудесное избавление не коснулось иных телесных
потребностей, кои настоятельно потребовали уделить им
внимание.
Боскэ
поднялся на ноги, попутно печально думая, что это больше похоже на
«восстал из праха». Мышцы и суставы тянулись, как старая высохшая
резина, каждое движение давалось с болью и вообще, кажется, он
простудился и на краю лихорадки. После посещения трюмного гальюна
мысли понтифика потекли в ином направлении. Гильермо подумал, что
воистину - человек привыкает ко всему. И то, что совсем недавно
казалось кромешным ужасом, теперь лишь заставляет брезгливо поджать
губы.
Совсем
недавно... Боскэ вдруг понял, что не может сказать в точности,
сколько длится его эпопея. Перестрелка в отеле поблекла, затерлась
последующими событиями, так что случилась как будто годы назад. А
ведь прошло от силы... Он начал считать, дважды сбился и перешел к
сгибанию пальцев. Получалось что-то около недели. Хотя нет, больше.
Однако «неделя» - звучало красиво.
Семь дней,
за которые Господь сотворил землю и всех ее обитателей. Семь дней,
в течение которых Гильермо Леон Боскэ из уважаемого доминиканца
пятидесяти одного года от роду обратился безродным беглецом в
компании странных и неприятных личностей.
Захотелось
вдохнуть свежего воздуха. Пассажиров особо никто не гонял, просто
команда не отказывала себе в удовольствии поглумиться над
встреченным пассажиром, так что мало кто покидал трюм без крайней
надобности. Но Гильермо рискнул.
Путь наверх
он нашел на удивление быстро и легко. Холодный ветер сразу
подхватил куртку призрачными пальцами, рванул и начал терзать,
пытаясь добраться до тела морозными когтями. Пассажиры шептались
между собой, что в этот сезон здесь должно быть тепло, даже жарко,
однако старому судну не повезло попасть в затяжную полосу непогоды,
которую принесло едва ли не из самой Антарктики.