Он тяжело вздохнул, как ныряльщик
перед глубоким погружением.
- А теперь набери ка мне опиума для
народа, - приказал он. Именно приказал, и Родригес немедленно
исполнила указание, поняв, что время разговоров прошло. Настало
время действия.
- На четверть дозы, - сказал Хольг,
когда тонкая игла шприца проткнула каучуковую пробку бутылочки с
надписью «Elixir de bonheur. 46%alc. 8% ingrédient actif».
Он протяжно выдохнул, когда
полупрозрачная беловатая жидкость смешалась с кровью в вене.
- Как раз. И сделай мне еще полную
дозу с собой.
- С собой? - Родригес взглянула на
него с тревогой.
- С собой. Положи в футляр, чтобы не
расколотить раньше времени.
Родригес красноречиво пожала плечами
и набрала шприц на половину цилиндра, постучала ногтем по стеклу,
выпустила из иглы тончайшую, экономную струйку раствора, избавляясь
от мельчайших воздушных пузырьков.
Холь взял пистолет, щелкнул
магазином, привычно проверяя патроны. Оттянул затвор и столь же
привычно поймал выброшенный из патронника желтый цилиндрик.
Проделал все манипуляции в обратном порядке, приведя «смит-вессон»
к обычному состоянию - патрон в патроннике, магазин в рукояти,
курок не взведен. И отложил пистолет.
Раствор опиума начинал действовать,
боль откатывалась, как волны при отливе. Хольг начал натягивать
ботинок, шипя и ругаясь.
- Где у нас та луизианская дешевка,
на семь шестьдесят три? - спросил он сквозь зубы, наклонив голову.
Ботинок наконец-то сдался, и фюрер вздохнул с облегчением.
Родригес молча протянула ему в одной
руке старый исцарапанный пистолет - копию «люгера» в плохом
североамериканском исполнении, а в другой футляр из-под очков, где
обычно держала уже заправленные шприцы.
- Gracias, - не поднимая голову и не
глядя на нее, вымолвил Хольг.
Пистолет он сунул за пояс, а
целлулоидный футляр под цвет черепахового панциря - в куртку без
рукавов, но с обилием карманов.
- Буду через пару часов, может позже,
- сумрачно пообещал он, без особой уверенности в голосе.
Родригес молча кивнула. Она тоже не
смотрела него, уже примерно понимая, что задумал Хольг, но говорить
здесь было не о чем. Критика решений командира предполагала как
минимум альтернативу, а ее здесь просто не было. Кроме разве что
немедленного бегства.
- Еще, - он словно вспомнил в
последний момент, уже у самого выхода. - У тебя еще остались те
знакомые в Ливане? Ты про них говорила...