Разделить
бремя, хотя бы поговорить оказалось не с кем. В пути Гильермо
сопровождали два человека. Один - достаточно молодой, однако уже
начинающий лысеть, в круглых очках. Одет он был немного странно - в
пиджак, который больше походил на укороченную рясу со стоячим
воротником. Вроде и не монах, однако, и не мирянин. Человек меж
двух миров. Насколько понял Леон, молодой человек исполнял при
Морхаузе функцию доверенного секретаря. Впрочем, имя свое он не
называл, а Гильермо стеснялся спросить.
Второй
оказался еще интереснее, да и страннее тоже. Высокий и широкоплечий
- именно он вошел тогда в келью и призвал (точнее приказал) Боскэ
собираться. Настоящий великан, одетый в длинную рясу. Он говорил с
тяжелым акцентом и вежливо попросил называть себя Байнетом
Андерсеном (наверное швед, подумал Гильермо), а странным казался от
того, что иногда звякал. В самом прямом смысле - под рясой
что-то слабо гремело, как будто сталкивались тяжелые железки. Боскэ
честно постарался угадать, чтобы это могло быть, и решил, что
верзила с коротким ежиком светлых волос носит скрытые
вериги.
Означенная
пара сразу вежливо, но властно, взяла Гильермо в оборот. Хотя
общаться с монахом за рамками строго необходимого была
категорически не расположена. Поэтому Гильермо оказался подавлен
странствиями, оглушен впечатлениями, прорицал впереди еще больше
сует и вообще чувствовал себя очень несчастным. Теперь он сидел в
небольшой комнате, убранство которой с некоторой натяжкой мог бы
назвать «элегантным» - опять же в силу скудного опыта и отсутствия
возможностей для сравнения. И ждал.
Сумерки
растворились в ночной тьме. За окном пошел дождь, капли шлепали по
стеклу подобно крошечным барабанщикам. Под высоким потолком
светился изящный электрический светильник в виде матового шара,
заключенного в сферу из тонких медных прутьев. В его свете все
казалось уютным, окрашенным в приглушенно-пастельные тона - даже
мрачная ряса Андерсена.
Гильермо
украдкой покачался на диванчике, чувствуя, как мягко пружинит
хорошая набивка. Посмотрел на стены, где чередовались резные
деревянные панели и матерчатая обивка. В таком окружении его
старенькая шерстяная ряса, подпоясанная обычной веревкой,
смотрелась ... неуместно, в общем, смотрелась. Почти как го или
японские шахматы в скриптории, только игры были интересны и
понятны.