И
третье...
А вот это
предстоит решить здесь и сейчас. И ради этого кардинал-вице-канцлер
Александр Морхауз поставил на кон все, даже пошел на поклон к ди
Уголино.
Сегодня
решится все...
В зале не
было ни стола, ни пюпитров, ни бюро. Ничего, кроме камня, бархата и
кресел, более похожих на царские троны. Даже высокие и узкие окна в
этот час скрывались за толстыми занавесями, хотя вечер давно уже
сдался темной, безлунной ночи. Предполагалось, что здесь не хранят
бумаг и записей, что в этом небольшом зале сидят лицом к лицу
первые среди равных, решая вопросы жизни и смерти.
Сегодня их
было двадцать семь человек. Неформальные, однако, от этого не менее
могущественные вожди трех основных группировок кардиналитета
Католической Церкви - со свитой из ближайших сподвижников. И еще
несколько человек, не выбравших сторону раскола, но важных для
собрания. Среди них, разумеется, вездесущий ди Конти.
Разные
люди, но все как один - в солидном возрасте, самому младшему
накануне исполнилось шестьдесят. Все в одинаковых красно-малиновых
мантиях и красных шапочках «бирреттах». И все - с одинаковыми
взглядами стеклянных, ничего не выражающих глаз. Здесь не место
эмоциям, во всяком случае не сейчас, когда ситуация замерла в
неустойчивом равновесии и даже неосторожный взгляд имеет особую
цену. Лишь Бальтазар Косса, лидер обновленцев-радикалистов, нервно
облизывает губы. Но это его обычное состояние, скверная привычка.
которая ничего не значит и ни о чем не говорит.
- Надо
признать, хорошая ... мысль, - сказал Косса. Очень осторожно
сказал, избегая слов «предложение» или «решение». Мысль, пока
ничего более.
- Хорошая
мысль, - повторил Косса. - Ее стоит ... обдумать. Компромиссная
фигура, которая не принадлежит к чьему-либо стану. Чистая, светлая
душа из народа.
Кардинал
оглядел собрание и повторил более уверенно:
- Да, из
народа. Тот, кто окажется близок и понятен всем. Достойный человек
из самых низов, символ надежды для всех истинно верующих. Он
поможет нам пригасить нездоровые слухи, что ползут по миру. Явит
urbi et orbi новый лик Престола. Успокоит волнения.
«А еще это
вернет душевное спокойствие прихожанам, которые с новой силой
понесут деньги в наши церковные кассы» - подумал Морхауз, перебирая
четки. - «И восстановит нашу репутацию в картелях, где
оборачиваются капиталы Святого Престола, а также всех малиновых
попугаев, что ныне собрались тут.»