Де Го
побагровел, поняв, что пропустил удар, причем глупо, по-детски.
Впрочем французам всегда была присуща поверхностность в изучении
истории папства, они спешили жить днем сегодняшним.
- Да он
даже не священник, этот ваш святой человек из народа! - возопил
кардинал Раймон. - Если уж идти по следам предшественников, то
следует избрать фигуру более известную и более
заслуженную!
Кардиналы
закивали. Ободренный де Го набрал полную грудь воздуха и
сказал:
- Мы не
можем позволить себе нарушать правила...
Посох ди
Конти ударил в мраморный пол, словно молния языческого бога Зевса.
Дерево ударило в камень с оглушительным треском, оборвав
возмущенную тираду француза. Бия посохом, кардинал Уголино
прошествовал в центр зала. Морхауз мысленно
перекрестился.
Прочно
утвердившись в центре внимания, Уголино обвел собрание поистине
дьявольским взором, от которого некоторые собратья перекрестились
уже вполне явственно. Больно уж страшен и зловещ казался старый
согбенный итальянец.
-
Стыдитесь, братья! - возвестил ди Конти, подняв посох и махнув им,
как будто намереваясь обломать о чью-либо спину.
«Ты что
задумал, старый осел...»
Морхауз
нервно сжал кораллы. Не то, чтобы он отказывался от поддержки, но
как-то все это было ... неожиданно. Александр был готов к выпаду
француза и намеревался парировать. Но Уголино сломал всю партию,
разыгрывая собственные ноты.
- Черт
побери, я как будто читаю сладенькую историю для благовоспитанных
девочек! - зычно проорал Конти, все так же размахивая резной палкой
из прочного дуба. Было решительно неясно, как в пожилом теле может
скрываться столько сил и голоса.
- Истинно
говорю вам, предпоследние времена приближаются! Потому что глупость
человеческая есть тягчайший из грехов, и близок день Страшного
Суда, если недуг глупости не пощадил даже моих
собратьев!
Согбенный
старик в искренней ярости отшвырнул палку под ноги Раймону де Го.
Француз машинально откинулся назад, вздрогнув от
неожиданности.
- Правила!
- с невыразимым презрением выговорил седой кардинал. - Вы еще
скажите «мораль»! Или даже «толстовщина»!
Сложное
русское слово, давно ставшее нарицательным, Уголино выговорил без
малейшей запинки.
- А может
нам всем дружно сбросить эти гнусные тряпки? - ди Конти потряс
полой роскошной мантии, словно намереваясь ее разорвать. - Наденем
рубища, изгоним менял из храмов и уволим бухгалтеров, что ведут
наши дела?!