Масса вопросов и ни единого ответа! Хотя… Я осторожно
принюхался. Пахло скипидаром, красками, чем-то еще и… да! Здесь
держалась едва уловимая тень того самого душного запаха, который
появлялся после приема зелья. И Питер, кстати, буйно волосат, как и
Джозеф, судя по описанию бакалейщика.
-Запашок, а? – весело спросил художник, пролетая мимо очень
большой кометой. – Ничего, скоро привыкнете! По мне так слаще
запаха свежей краски и нет ничего!
-Мне тоже нравится, - сказал я вежливо. В одной рубашке с
закатанными рукавами я чувствовал себя до крайности неуютно. –
Питер, можно задать вам вопрос?
-Конечно!
-А вот это… - я подергал себя за короткую прядь, - отличительный
знак членов общества? Я видел среди ваших гостей много людей с
такими шевелюрами… Но, боюсь, мне не удастся…
Питер разразился громовым смехом.
-Да не-ет! – выдавил он наконец. – Экий вы шутник, Сирил! Просто
мы ж в работе да в работе, некогда и к парикмахеру заглянуть! Вот и
говорят, мол, художники распустехи, немыты-небриты…
«Ну-ну», - подумал я и вздрогнул – за моей спиной скрипнула
дверь.
-Нэтти! – воскликнул Питер и, отодвинув меня, ввел, вернее,
втащил в студию невысокую женщину в шали. – Где ты бродишь, крошка
моя? Работа стоит!
Она только пожала плечами, скидывая шаль прямо на пол. Я
бросился было поднимать, но художник меня остановил:
-Да бросьте, Сирил, она всегда так делает. Это Нэтти, натурщица.
Давай, малышка, ты знаешь, что делать… А вы, Сирил, становитесь к
мольберту, поглядим, что вы нам изобразите!
-Э-э… - сказал я. – Питер, видите ли, меня учили работать только
акварелью. До масла по понятным причинам дело не дошло, и…
-Ничего! Я вам сейчас покажу, в чем тут штука!
И я покорился неизбежному… Правда, скоро понял, что меня ждет
еще одно испытание: Нэтти успела раздеться донага и теперь
возлежала на той самой сцене, с которой недавно вещал Питер. На
лице ее не читалось ничего, кроме скуки: видимо, ей не впервой было
обнажаться перед совершенно незнакомыми мужчинами.
Я прикрыл глаза. Нет, я все понимаю, люди искусства, но…
-Вот! Вот о чем я говорил! – взревел Питер. – Сирил, вам нужно
внутренне раскрепоститься! А ну-ка, выпейте!
Он сунул мне под нос стакан с дурно пахнущим содержимым.
-Что это?!
-Чистый джин!
-Но я не пью! – попытался я отбиться, потому что не знал, во что
превращусь после целого стакана этого пойла неизвестного
происхождения и сомнительных достоинств.