Чтобы избавиться от назойливых дам, приходилось везде следовать
за тетушкой Мейбл, притворяясь, будто мы поглощены важной
беседой.
Тетушка, надо отдать ей должное, не рискнула больше заговаривать
со мной о женитьбе (должно быть, эти новомодные доктора правы
относительно инстинкта самосохранения). Вместо этого она с
придыханием повествовала об откровениях недавно вызванного
Наполеона Буонапарте, о знаменитых медиумах, о месмерической
силе...
Я рассеянно кивал, уделяя куда больше внимания сандвичам и
пирожным, ведь дома меня наверняка ожидало повторение ужасного
завтрака. Так что я всерьез жалел, что, в отличие от хомяков и
верблюдов, не могу запастись пищей впрок.
- Представляешь, в доме моей пансионной подруги, Валерии
Стивенс, недавно появилось привидение средневекового монаха! Ах,
Виктор, ну почему в нашем доме нет даже полтергейста?! Я так хочу
обзавестись собственным привидением! Согласись, Виктор,
это так... изысканно! – тетушка бросила на меня косой взгляд.
- Да-да! – подтвердил я рассеянно, делая вид, что меня полностью
поглощает разглядывание узоров паркета.
- Виктор, ну так помоги же мне! – потребовала тетушка
Мейбл, вцепившись в мою руку.
- Чем именно? – искренне удивился я.
- Знаешь... – поколебавшись, тетушка как-то нервно осмотрелась и
склонилась ко мне. – Говорят, на черном рынке купить привидение не
так уж сложно!
- Вы полагаете, у меня есть связи на черном рынке? – я поднял
бровь, демонстрируя удивление.
- Ах, Виктор, оставь эти глупости! – отмахнулась
тетушка, помешивая чай. – Это своего покойного батюшку ты мог
обмануть. Артур, упокой Господь его душу, временами бывал так
доверчив, даже странно для барристера. А меня ты не проведешь!
Тетушка покачала пальцем у меня перед носом, и я подавил вздох,
смирившись с судьбой. Милейшая тетушка Мейбл не оставит меня в
покое, пока я не раздобуду ей желаемое привидение, но думать об
этом не хотелось...
Донеся до меня свою просьбу (больше напоминающую требование),
тетушка наконец переключилась на другую тему. Впрочем, это меня не
порадовало, ибо теперь она в красках живописала, как тяжело живется
бедному Сирилу, с раннего детства лишенному отцовской любви и
внимания. «Лучше вовсе не иметь отца, чем иметь до безумия
азартного родителя!» - подумал я, но благоразумно не стал
озвучивать своего мнения. Тетя полагала, что каким бы ни был
покойный, отзываться о нем следует только положительно,
притворяясь, будто смерть его была огромной потерей для близких и
общества в целом.