— Это далеко, — вступил в разговор
брат короля Александр де Валуа. — Матушка нас туда не отпустит.
— Зато у меня там охота, — сообщил
Мишель де Лоррен. — А в охоте я разбираюсь лучше, чем королева
Мария, — добавил мальчик, даже не заметив, что в точности повторяет
слова и даже интонацию шевалье де Бретея. Все-таки Мишель был
обижен на кузину, назвавшую его любимое Бар-сюр-Орнен
«провинциальной глушью». — А еще я граф де Лош.
В глазах принца из дома Валуа зажегся
интерес.
— Лош? Я слышал о Лоше. Когда мы жили
в Амбуазе, матушка говорила, что Лош это... сейчас вспомню...
страре... страту... стра-те-ги-чес-кий пункт. Значит, ты граф де
Лош... Вот здорово! «Де Лош» звучит гораздо лучше, чем «де
Бар».
Мишель не нашелся с ответом, но
вскоре обнаружил, что подавляющее большинство придворных думали так
же. Имя «Лош» вызывало в них живейшее любопытство, а имя «де Бар» —
только недоуменные пожатия плеч. Мальчик и представить не мог,
каким образом дать понять благородным господам, что подобные
телодвижения кажутся ему неуместными. Как назло каждый второй
собеседник юноши имел право на обращение «ваше сиятельство» или
даже «ваша светлость», и чуть ли не каждый кому-либо служил — его
величеству королю, королеве-матери, Лорренам, Монморанси,
Шатильонам, Бурбонам, Лонгвилям, Ларошфуко и еще Бог знает кому —
шевалье Мишель пока не мог разобраться в сложных взаимоотношениях
придворных.
И еще кое-что смущало юного графа.
Мишель со всех сторон слышал вопросы о вещах, о которых не имел ни
малейшего представления. «Сохранилась ли в Лоше клетка кардинала
Балю?», «Так ли прекрасна Агнеса Сорель, как об этом говорят?», «По
прежнему ли украшают Лош рисунки Лодовико Моро?» и «Правда ли, что
во владениях графа имеется проклятое озеро?».
Стесняясь признаться в невежестве, а
также в том, что он не удосужился побывать в собственном владении,
юный шевалье только пожимал плечами и уверял, будто не обращал
внимания на мелочи, а уж в проклятия и вовсе не верит, однако
открытие, что он чего-то не знает, оказалось весьма неприятным. Кто
такой кардинал Балю и какое отношение к князю церкви может иметь
клетка? — недоумевал мальчик. В отличие от почтенного кардинала имя
возлюбленной короля Карла VII было Мишелю знакомо, но он понятия не
имел, была ли королевская любовница хороша или нет, так как никогда
не видел портрета дамы и даже не знал, существует ли он. Однако
больше всего шевалье расстроился из-за рисунков Лодовико Моро.
Прежде мальчик искренне полагал, будто знает о рисунках все — и
вот, пожалуйста, в его владениях могут находиться неизвестные ему
творения.