— Нет-нет, милочка, это не юная
вертихвостка, а женщина зрелая и опытная, а, следовательно,
опасная, — твердила королева, беспрестанно расхаживая по комнате,
как с ней случалось только в минуты самых сильных душевных
переживаний. — Какая-нибудь новоявленная Диана де Пуатье. Что, если
она вздумает использовать графа, только чтобы подобраться к
дофину?!
— Мадам, Всевышний не допустит
подобного коварства! — патетично воскликнула Жанна и склонилась к
руке королевы. У красотки подкашивались ноги.
— Прежде всего, я этого не
допущу! — с ожесточением объявила Екатерина. — Эту интриганку... Да
я ее в монастырскую тюрьму отправлю! Пусть до конца жизни
замаливает грехи!
Перепуганная красавица присела в еще
более глубоком реверансе и пообещала королеве использовать всю свою
хитрость, дабы разоблачить коварную негодяйку. Но не успела Жанна
вернуться к себе, как на нее свалилась новая напасть.
— Мадам, ради Бога простите, но
там... — глаза камеристки стали большими и круглыми, словно
испанские дублоны, — граф де Фоканберж...
Дама в изнеможении привалилась к
стене и постаралась собраться с мыслями, но во внезапно опустевшей
голове сохранилась лишь одна — никогда более она не свяжется с
титулованными юнцами. Пресвятая дева! Да Лувр кишит нетитулованными
мальчишками, с которыми у нее не будет никаких хлопот. Жанна пять
раз прочитала Ave, добавила три Credo и завершила молитвы двумя
Pater Noster. Глубоко вздохнула и уже уверено шагнула в
комнату.
Граф де Фоканберж, юноша двадцати
лет, некогда весьма любимый Жанной, но теперь не вызывавший ничего,
кроме скуки, стоя на коленях, дожидался красавицу, а когда та
вошла, смиренно протянул ей открытый футляр.
— Что это значит, шевалье? — холодно
поинтересовалась Жанна и опустилась в кресло.
— Когда благородная дама идет к
алтарю с главой дома Фоканберж, она надевает это ожерелье, — с
сиянием во взоре и дрожью в голосе поведал молодой человек. —
Жанна, будьте моей женой!
Бывшая супруга маршала молчала. Нет,
будь она поглупей, она с восторгом приняла бы подобное предложение,
но Жанна никогда не была дурой. Потерять возможность вытягивать из
бывшего мужа имения и деньги, рассориться с юным Лорреном и, как
следствие этого, рисковать разоблачением перед королевой
Екатериной, может быть, закончить жизнь в монастырской тюрьме — и
ради чего? Ради возможности получить жалкое состояние Фоканбержа и
графский титул, которой у нее и так есть?