— Заберём с собой! — наказала Агриппина.
— Раскомандовалась-то сегодня! — буркнул
я.
Фроська юркнула внутрь. Не прошло и секунды, как
из-под навеса донёсся её пронзительный визг. Такой тоненький и
противный, словно не девчонка кричит, а сверлильный станок на
предельных оборотах работает. Кого там увидела? Смертоносную мышь?
Самого опасного во вселенной паука размером с ноготь? Вторя
хозяйке, загавкала Глашка.
Мы заглянули под ткань.
Признаюсь, от неожиданности я сам дёрнулся. Немудрено, что девчонка
перепугалась. Слева, прислонившись к склону, сидел мертвец. Точнее,
скелет в истлевшей одежде. Куцые патлы покачивались из стороны в
сторону от дуновения ветра, правая кисть, сжатая в кулак, лежала на
груди, ноги раскинуты. Я, конечно, в медицине никогда особо не
разбирался, но выглядело так, будто у путника прихватило на жаре
сердце. Перегрелся, пока шёл по степи, а потом ставил «тент», вот и
схватил инфаркт. Сколько нам ещё в дороге сгинувших попадётся?
Фроська больше не визжала. Успокоилась. Теперь
девчонка с любопытством разглядывала мертвеца, иногда тыкая в него
подобранной с земли соломинкой и отшатываясь, словно ждала, что
скелет накажет её за проказы. Я бы на его месте так и поступил,
если честно. А то лезут тут всякие, покой усопшего
тревожат!
На фоне пришедшей в негодность одежды очень бросалась
в глаза обувь покойника — добротные кожаные сапоги по колено. Их
тоже присыпало пылью, но ни жара, ни ветер не причинили им
серьёзного вреда. Отряхнуть да на ярмарку, с девицами
плясать!
— Эх, — пробормотал я, — какая обувка
пропадает!
— Так сымай, што зенки пялишь?! — отозвалась
травница. — Тебе не подойдут, великоваты, зато сменять можно, как
до Фроськиной деревни доберёмся.
— Подожди! — воскликнул я. — А мертвец разве мстить
не будет?
Агри посмотрела на меня исподлобья.
— Аль совсем дурачок? На кой-ему тебе
мстить?
— Ну, у «КиШа» же в песне поётся: «Зря, братец, снял
сапоги с мёртвой холодной ноги!», а потом герою кранты
настают.
Травница закатила глаза.
— А ты больше слушай, што там скоморохи поют! Они
себе на харчи и кров зарабатывают. Вот и выдумывают
всякое.
Я пожал плечами, стянул сапоги с ног покойника,
запихнул обувку в короб. Сменяем. Местным о здешних порядках лучше
знать, зачем мне спорить?! Спросил:
— Похороним?
— Зачем? — удивилась Агриппина. — Токмо силы тратить.
Его путь закончен, он уже упокоился. Лежит в стороне, нам не
мешает. Если смущает, рубахой прикрой.