Макс захохотал так, что едва не опрокинул стоящую перед ним
тарелку:
— Ах мерзавцы! Понимаю! Дальше, умоляю!..
— Ну и представь себе — вылазит из мешка птица и как есть
начинает разгуливать вокруг. У кого головы почти нет, кто вовсе
выпотрошен — как будто весь птичник на Страшный Суд собрался. Ночь
стоит, а бабка подслеповатая была, смотрит, вся ее птица гуляет,
как ни в чем не бывало, а Вилли ей и говорит: «Фройляйн, не
волнуйтесь. Мы ваших курочек, конечно, немного напугали, ну да вот
они в полном здравии и порядке, не извольте нервничать, а идите
лучше в дом да выпейте чаю с ромом, а то вечер сырой, можно и
заболеть ненароком». Говорит так — и нам знак показывает, отходим,
мол. Пока бабка стояла, удивлялась, мы маневр и провернули, она
слова сказать не успела. Понятно, ни части нашей, ни лиц старуха не
знала. Как не знала того, что той же ночью половина ее птичника
самовольно дезертировала в наше расположение.
— Курокрады несчастные… — Макс все смеялся. —
Молодцы, молодцы… И Вилли молодец. Я его только не припомню, хотя
вроде весь полк как свои пять…
— Его убили в той кампании, — сказал я,
помедлив. — Пейзане-бунтовщики, в десяти километрах от города.
В то время весь сброд по лесам прятался, без охраны туда и полк
фойрмейстеров не полез бы. А Вилли вздумалось в деревеньку
съездить, что-то из трофеев на провиант выменять. Охрану
перерезали, магильеров, кто был, там же, на ветках развесили. Вилли
больше всех не повезло. Сам знаешь, как на тоттмейстеров смотрели —
а уж после того, как баденские трупы маршировали… В общем, не сразу
он умер. Неделю спустя нашли, по мундиру только и опознали…
Вряд ли стоило это рассказывать, но Макс против моих опасений не
озлобился. Только покачал головой.
— Ну повеселил, спасибо. Ребятам перескажу, пусть и они
посмеются… А на счет дела этого… Оставь пока. Хаккль служака
опытный, но не тешь себя иллюзией, будто он с Орденом тоттмейстеров
в любви и дружбе. А шум может подняться нешуточный. Нам и так каша
несладка, а уж полицай-президиум дым может раздуть так, что всему
Ордену мало не покажется.
— Это не тоттмейстер работает на улицах, — сказал я
спокойно.
— Разумеется. Проблема в том, что только мы, тоттмейстеры,
это знаем.
— Значит, предлагаешь…
— Да, — он припечатал это «Да» тяжелой ладонью к
столешнице. — Не будем спешить. Ни к чему раздувать пламя.