— Есенбуга, ваше величество.
Чиновник положил папку и послушно уселся. «Он суетлив, —
отметила про себя Ки. — в этом его главное отличие от старшего
брата».
Она собралась с силами и задала главный вопрос:
— Вы уверены, что ваш брат умер?
— Отправляясь к войскам генерала Хэ, он оставил мне эту папку и
велел три месяца ждать от него вестей. Если их не будет, передать
ее вам, ваше величество. Вчера исполнилось ровно три месяца.
Есенбуга потупился и вздохнул.
— И это единственное доказательство его смерти?!
— Я слышал, прибыл гонец от генерала с тем же известием…
— Почему вы не приняли никаких мер к розыску вашего брата? —
императрица перешла на официальный тон. Так было легче справиться с
волнением.
— Он запятнан кровью родственника, — тихо ответил Есенбуга, не
поднимая глаз, — поэтому проклят и изгнан из рода. Это значит, ему
не суждено покоиться на семейном кладбище и никто из рода под
страхом изгнания не смеет разыскивать его — живого или мертвого.
Все эти годы после убийства Баяна он жил отщепенцем, хотя должен
был покончить с собой на восьмой день после изгнания. Но император
возвысил его…
…Яркий летний день. Императрица идет куда-то по своим делам.
Подходя к дворцовой библиотеке, она слышит громкий мужской голос,
срывающийся в крик:
— Будь ты проклят, трусливый щенок! Спрятался у девки под
юбкой, малодушное ничтожество!
— Я служу империи Юань и его величеству императору!
Голос второго она узнала бы из тысячи других. Не раздумывая,
Ки ворвалась внутрь. При виде нее грузный пожилой мужчина в богатом
дэгэле(2) резко замолчал, сверля ее ненавидящим взглядом. Тал Тала
она заметила не сразу: в темном канцлерском одеянии, он сливался с
тенью стеллажей, тогда как незнакомец весь искрился золотом в
солнечных лучах, падавших в раскрытые двери.
— Что здесь происходит? Кто смеет нарушать тишину в пределах
дворца?!
— У-у, корёсская тварь… — Владелец дорого дэгэла добавил еще
что-то на незнакомом наречии и, широко ступая, вышел, едва не задев
ее плечом.
— Остановитесь! — приказала императрица.
— Позвольте ему уйти, ваше величество, — тихо прозвучало у
самого уха. — Умоляю вас простить его слова… Клянусь, он больше не
появится во дворце!
— Но кто это? — Она обернулась и невольно попятилась: из
тени на нее смотрели полные отчаяния глаза на белом как мел
лице.