Да и сам
юный герцог и до того, как получил от маркиза Рубе свою армию,
кротостью не отличался. К тому же жалобы на «герцога Кюнеберга»,
описав почетный круг и побывав в канцелярии первого министра,
неизменно возвращались обратно с весьма витиеватыми приписками,
куда адресат может засунуть свою жалобу. Почерк друга Лео и его
ошибки не узнать было невозможно. Если же кому-то доставало
глупости, сил и упрямства получить аудиенцию у старшего из принцев
с жалобами на «Матео» или «Лео», одного вопроса, что благородного
дворянина не устраивает в воспитанниках его высочества, посвятивших
себя служению его величеству, было достаточно, чтобы благородный
кабальеро или еще более благородный дон рассыпался в извинениях,
что были неверно понят. После же упоминания его преосвященства
благородные испанцы и вовсе готовы были проклинать тот день, когда
решили жаловаться.
У Матео
после таких извинений появились три изукрашенных шпаги, одна из
них, к удивлению, дедовой работы, две золотые цепи и выезженный
конь, а его репутация человека, перечить которому не стоит, равно
как и совать нос в его дела, упрочилась. На попытку Матео
избавиться от подарков, больше напоминавших взятку, непонятно,
правда, за что, Лео только хмыкнул, а юный принц и вовсе
рассмеялся: «Пусть радуются, что так за свою глупость расплатились
— отец страх как не любит отвлекаться на пустяки» И даже на дуэлях
секретарю герцога драться уже не удавалось — поединки в армии Рубе
пресекал жестко, а Лео при всей любви к эффектным выходкам понимал,
где стоит остановиться.
Правда,
оставались еще некоторые, которые не слишком понимали, что
командующий в армии у них один и вот с этими «некоторыми» Матео и
собирался разобраться, не утруждая раненого командира. Тем более
что герцог Кюнеберг с этой братией дел раньше не имел, да и не
желал, а вот Матео общаться с этими «некоторыми» приходилось, и как
раз от этого он и сбежал в секретари.
«А мог бы
сейчас уже и начальством этого болвана заделаться», — как-то
некстати подумалось юноше при виде полного рвения святого отца,
важно руководящего процессом укладывания хвороста. Преподобный, по
всему видать, в последний раз руководил процессом приготовления к
празднику Веры очень давно и очень хотел, чтобы все прошло
идеально.
На вопрос
Матео какого хрена лазутчики до сих пор не расстреляны, Диего
только сплюнул, выругался и махнул рукой на черно-белую фигуру в
сутане.