— Ты помнишь миф о Лернейской гидре,
мой мальчик?
— Помню, конечно, — кивнул Святослав,
наливая себе из другого кувшина. — А чем это вино воняет?
— Алоэ и ароматные смолы, варвар
несчастный! — отмахнулся Стефан. — Не отвлекайся. Так что ты
помнишь?
— Ну… какая-то страхолюдная животина,
которая жрала коров и коз. У нее было ядовитое дыхание…
кажется.
— А головы? — нетерпеливо спросил
Стефан. — Ты помнишь про головы?
— А! Ну да! — воскликнул Святослав. —
Срубишь одну голову, а вырастает три! Хреново, конечно, воевать с
такой! Геракл их раскаленной головней прижигал, чтобы не
отрастали.
— На! — Стефан протянул Святославу
золотую монету. — Что ты видишь на ней?
— Ауреус императора Максимиана
Геркулия, — прочитал Святослав надпись. — Это соправитель
Диоклетиана. Он еще страшно гнобил христиан. Зверь какой-то лютый,
а не человек был. А на монете Геракл и гидра.
— Это так Максимиан показывал, что он
борется с гидрой христианства, племянник, — невесело пояснил
Стефан. — У нас ведь даже календарь от тех событий ведут. Эра
мучеников его называют, или Диоклетианова эра. Великий был
государь, а ведь так и не справился с той гидрой. Как ни старался,
как ни рубил и ни жег! Ничего-то у него не вышло. Потому что есть
силы, что куда сильнее воли государей. Одна из этих сил — истинная
вера. А сила другая — деньги. Мы поставили плотину на их пути, и
они едва не снесли нас.
— Почему в Словении такого нет? —
заинтересовался Святослав.
— Там нет старых денег, — пояснил
Стефан. — А как только они появятся, то и там начнется то же самое,
поверь. Твоего отца почитают вторым после господа бога, а потому не
смеют противиться его воле. Пусть это станет хорошим уроком нам,
племянник!
— Ты хочешь договориться с купцами,
дядя? — испытующе посмотрел на него княжич. — Я не стану этого
делать. Это воспримут как нашу слабость.
— Нам придется договариваться с
купцами, — невесело усмехнулся Стефан. — Иначе нам конец. Тут, в
Египте, без своего железа и хорошего дерева, без лошадей и смелых
воинов, мы уязвимы. Нам нужна сила метрополии, нужна армия севера,
чтобы удержаться. Ведь если вдруг эта связь ослабеет по любой! Я
подчеркиваю, по любой причине, нас тут же сметут, продав либо
арабам, либо константинопольским императорам. Ты не можешь казнить
всех купцов Египта, а если и казнишь, то на их место придут другие,
злые и голодные. Торговля и деньги — кровь государства. Выпусти
кровь из живого существа, и оно мертво. Так же и государство,
племянник. Оно не может существовать без тех, кто платит подати. А
государи не могут подмять под себя все, не оставив ничего
другим.