Всего
лишь…
Благородный Атос удивительно жесток.
Д'Артаньян простил солдата, который пытался его убить, и даже
заботился о его выздоровлении. Атос убил человека, вся вина
которого заключалась в том, что он узнал его настоящее
имя.
Так что же получается, безупречного
Атоса придумали его друзья, очарованные блистательными манерами
старшего друга? Во многом да. Это они представляли, что бы
сделал или не сделал он. И приписывали ему свои
собственные решения.
И все же даже д'Артаньян, больше
всех восхищавшийся Атосом, видел, что с этим блистательным
человеком что-то не в порядке. Атос попросту спивался. Дюма
описывает это довольно красочно:
"В дурные часы Атоса -- а эти
часы случались нередко -- все светлое, что было в нем, потухало, и
его блестящие черты скрывались, словно окутанные глубоким
мраком.
Полубог исчезал, едва оставался
человек. Опустив голову, с трудом выговаривая отдельные фразы, Атос
долгими часами смотрел угасшим взором то на бутылку и стакан, то на
Гримо, который привык повиноваться каждому его знаку и, читая в
безжизненном взгляде своего господина малейшие его желания,
немедленно исполнял их...
<…>
Нельзя было сказать, чтобы эту
грусть вызывало в нем вино, ибо, напротив, он и пил лишь для того,
чтобы побороть свою грусть, хотя это лекарство делало ее, как мы
уже говорили, еще более глубокой."
Причина? Как выяснилось, весьма
почтенная -- оскорбленная честь и любовь. Дворянская
честь, что подвигла его на убийство жены, но так и не излечила
дух.
Так что же получается, Атос,
которого автор и персонажи рассматривают, как идеал, оказался слаб?
В общем-то, да.
Это он из-за одного единственного
несчастья стал с недоверием относиться ко всем женщинам, особенно
блондинкам. Это он, принципиально не давая советы, все же раз за
разом пытался влить в душу д'Артаньяна яд недоверия к женщинам. И
во многом благодаря ему Рауль не смог удержать счастье.
Спросите, как так получилось? В
романе "Двадцать лет спустя" Атос, рассказывая о влюбленности
Рауля, делает очень интересное признание д'Артаньяну:
"первые потребности сердца так
неодолимы, порывы любовной тоски у молодых людей так сладки и так
горьки в то же время, что часто носят все признаки настоящей
страсти. Я помню, что сам в возрасте Рауля влюбился в
греческую статую, которую добрый король Генрих Четвертый подарил
моему отцу. Я думал, что сойду с ума от горя, когда узнал, что
история Пигмалиона – пустой вымысел