– А если подумать? – повис в воздухе спокойный вопрос.
Губы медленно сдулись:
– Не хо-тела…
– Сожаления ничего не стоят без правильных выводов.
– Не бу-ду.
– Не будешь что?
– Тро-гать без раз… раз-ре…
– Разрешения? – помог Леонардо.
Эффалия кивнула.
– Но я ведь не запрещал.
На детском личике проступила озадаченность.
– Трогать можно. Даже нужно. Однако делать это следует иначе.
Осторожно. Обеими руками, словно в них находится чужая жизнь.
Вспомни, как ты держала в ладонях цыплёнка и примени данный подход
к удовлетворению своего любопытства. Урок усвоен?
– Да.
– Слово – лишь половина аргумента. Я жажду демонстрации, – по
взмаху ладони осколки шумно умчались в дальний угол
лаборатории.
– Демон… – глядя в него пробормотала Эффалия.
Леонардо даже обернулся: уронил строгий взор на искристую кучку
хрусталя.
– Де-мон-с… тр… – вновь подняв глаза на отца, девочка старалась
выговорить незнакомое слово, за которым явно прятался призыв к
действию.
– Занимательный каламбур, – тихо сказал Леонардо. – Покажи, что
поняла, – упростил задачу он.
Закусив губу, Эффалия бережно взяла в руки спиральный магнит,
неторопливо осмотрела и аккуратно положила на полку:
– Так?..
– Умница, – улыбнулся Леонардо, и дочь засияла от счастья.
Хрустальный шар – малая плата за новый для обеих сторон опыт, за
знания, что формируют одну из самых крепких форм отношений:
семейные. Если таковые доступны тому, кто свыше тысячелетия
вынашивал планы новаторских экспериментов. С веками теряешь разницу
между чувствами и холодным расчётом – вперёд ведут лишь
желания.
* * *
Если лавка травницы ещё не успела открыться, то «Оранжерея» уже
была закрыта. Не доносилось ни криков, ни хохота, ни визгов,
взрывающих тишину полупустых улиц, ни музыки, ни чарующего пения,
порой заманивающего наивного прохожего. На коновязи дремала
одинокая саврасая лошадь. Ли вновь проскользнула на задний двор,
где её ждала гостеприимно открытая дверь для прислуги.
Внутри оказалось непривычно светло и свежо: все окна были широко
распахнуты, а из кухни доносился дивный аромат свежей выпечки.
Юркими мышками сновали служанки, прибирая последствия бурной ночи и
готовясь к не менее бурному вечеру. Ли остановила одну из девушек и
поинтересовалась, где сейчас хозяйка. Сняв плащ, неторопливо
поднялась на просторную мансарду. Наверху никого не было. Стащив
грязные сапоги, оставила их у порога. Прошла по тёмно-красному
ковру к большому овальному, почти до пола, окну. У него стояла
козетка и круглый столик на витой ножке, на котором в чёрном
глиняном кувшине красовалась роскошная густо-бордовая роза. Под
стать внешнему виду она источала невероятное благоухание.