Ли бросила вывернутый наизнанку плащ на ажурную спинку, ящик с
зельями пристроила у цветка и, не удержавшись, заключила
распустившийся бутон в ладони: нежно оглаживая лепестки, глубоко
вдохнула будоражащий аромат. И раз уж приходилось ждать, то решила
делать это с комфортом: сгребла бархатные в тон ковру подушечки с
чёрными кисточками в одну сторону и прилегла на козетку.
Мансарда служила хозяйке заведения рабочим кабинетом,
удивительно уютным и вызывающим одновременно: тёмная, почти чёрная,
резная мебель, богатая драпировка, изящные из чернёной меди
подсвечники, струящиеся шторы, милые подушечки, высокий густой и
мягкий ворс ковра, такой, что нога по щиколотку утопает, – впервые
пройдя по нему, Ли настолько изумилась, что после рождения Эффи
обзавелась похожим. На стенах – искусные изображения девушек,
работающих здесь, от вполне приличных до совсем развратных. Даже на
женщину обстановка спустя время начинала действовать… возбуждающе.
Ли отвернулась к окну, рассматривая разбитые под ним цветники, и,
думая сама не зная о чём, не заметила, как задремала. Пробудил её
щелчок плети:
– И кто это у нас такой дерзкий?
На краткий миг раздавшийся звук испугал Ли: ей показалось, будто
она вновь стоит на звериной тропе перед охотниками, – но мягкий,
грудной голос, обросший стальными шипами вернул её в
реальность.
– Ты, Госпожа, сегодня не первая покушаешься на целостность моих
покровов, – Ли отковырнула себя с козетки и шутливо поклонилась
приблизившейся женщине, чьи тёмно-каштановые, с красными всполохами
волосы были убраны в высокую прическу. – Вот лежала, гадала, кому
труднее приходится: девкам или парням? Одних в угол норовят зажать,
других – плетью приголубить.
Распрямившись, она поймала взгляд тёмных, почти чёрных глаз и
теперь наблюдала, как вызов в них сменяется удивлением, а затем –
узнаванием.
– Лили? Боги, что ты с собой сотворила?! Что за голодранская
одёжка?! – Госпожа Роз ткнула плетью в болтающийся рукав с
разноцветными разводами.
– Зато ты, как я посмотрю, и ночью, и с утра во всеоружии, – Ли
нарочито медленно обвела взглядом ладную фигуру, затянутую в корсет
и облегающие кожаные штаны.
– Особый ценитель. И щедрый… Да что мы стоим? – хозяйка
заведения хлопнула свёрнутой плетью по высокому голенищу сапога. –
Садись. Вина?