Мимо нескончаемой вереницей шли почерневшие от палящего солнца
люди в одних лишь скрученных повязках, опоясывающих чресла. Одни из
них держали трещотки – высушенные тыквы с горохом внутри, другие
собирали в изобилии произраставшие здесь черные цветки, похожие на
чертополох.
– Ор! – бубнили они, потрясая трещотками. – Ор’та Ония!
– Что они говорят, понимаешь? – с любопытством рассматривая их,
поинтересовался Туут. – А, низший?
– Не знаю, – ответил Тимьян. – Кажется, что-то о свете.
– О свете?
– Да. Ор – значит свет.
– Это на каком же языке?
– Не знаю. Кажется на пешме. Эти бродяги – они из Пеша. Вроде
бы.
– А! Так это же фоссеи! Как же я сразу не понял. Понятно,
понятно.
Тимьян промолчал. Он чувствовал себя не очень хорошо.
– А зачем цветочки собирают? – не унимался Туут.
– На продажу.
– Да что ты? Сорные цветы на продажу? Для чего?
– Не знаю. Говорят, в
кумцу[1] подмешивают. Вместо
табака. Здесь всюду ония растет.
– Ага, вижу, вижу! Поэтому трущобы кличут Онией Карты?
– Наверное.Только пешмяки онию и собирают. Местные их не
рвут.
– Это почему?
– Плохая примета.
– А употреблять онию, значит, примета хорошая? Так, что ли?
– Наверное. Не знаю. Кумцу все любят.
– Суеверия, суеверия, суеверия, – сказал Туут. Он достал из
котомки платок и оттер пот со лба. – Ну и дыра же здесь, низший. Ты
как, кстати?
– Мне не привыкать, – пожал плечами Тимьян. После крысы и пива
живот больно скручивало и в голове шумело.
– Я знаю, о чем ты хочешь спросить, – вглядываясь в окрестности,
произнес Туут. – Спрашивай.
– Почему?
Тут же последовал удар палкой по спине. Удивительно, как быстро
это у него получалось.
– Глупый вопрос, низший. Я не понял о чем ты, и потому он
глупый.
Тимьяна стошнило. Туут стоял, с недовольством взирая на
подопечного, сплевывавшего вязкую тягучую слюну.
– Спрашивай, – потребовал Туут, нервно постукивая палкой по
земле. – Спрашивай, низший, спрашивай.
– Почему? – злобно спросил Тимьян, выпрямляясь. Не надо было
есть крысу. Не надо было пить пиво.
– Ты о вере? Или о них? – он кивнул нафоссеев. – О себе? Ха! –
Старик даже начал пританцовывать и Тимьян в очередной раз подивился
его чудачествам. – Ты о себе! Признаю, не сразу допер. С возрастом
туповат стал, ох, туповат… Если честно, был уверен, что ты
спросишь, что я здесь делаю. Ты удивителен, низший. Ты прям
находка!