А он зачем-то вообще схватил меня за талию, потянул на себя,
а потом прижал ладонь к моему животу. Внутри заметно засосало от магического
воздействия, но поначалу я терпела, пока боль не стала невыносимой и не
вынудила меня дернуться.
— Ну-ка стой смирно, дрянь! — приказал он, как
будто когтем прошелся по барабанным перепонкам. — Я запустил в тебя чернь,
чтобы она выжгла твою способность к зачатию. Для твоего же блага, дорогая
невеста. Ах да, чуть не забыл, ты точно девственница? Я не могу жениться на
порченой девке.
— Что вы, сударь! — воскликнул снова отец. — Айса
чиста как дитя!
— Помолчал бы ты, папаша, — отрезал демон. — Будто
я вас, провинциалов, плохо знаю. Иногда родители всерьез удивляются, как у их дочерей
из подола внук вылезает, и все еще орут про чистоту. — Он повернулся ко
второму сопровождающему. — Проверь.
И сам начал задирать мне подол платья. Я, уже вообще ничего
не понимая, шарахнулась назад, попыталась вырвать ткань из его руки, но демон с
размаха ударил меня по лицу и заорал:
— Стой смирно, я тебе сказал! Тебя только родили, а
воспитать забыли?!
Такого позора я даже не представляла, хотя в уме успела
прокрутить что угодно — даже истязания на пыточном столе. Слезы лились рекой,
ногти впились в ладони. Отец резко отвернулся, мать рассеянно пялилась вперед,
как будто ее происходящее вообще не касалось. Третий мужчина, чуть моложе
остальных, наклонился и беспардонно направил под задранный подол пальцы. Я
заорала, уже почти уверенная, что он собирается их запустить в меня, но он лишь
прижал их на секунду к краю шелкового чулка, выпрямился и заверил:
— Невинна, господин. Ни один мужчина не касался ее там.
— Хорошо, знахарь, отойди теперь. — Зохар наконец-то
отпустил подол. Похлопал меня по щеке, говоря чуть мягче: — С этим нытьем
сделай что-нибудь, дорогая невеста, я не выношу истерик. Помогу тебе с
красотой, но такая магия не безгранична. Долгое время ты будешь наливаться
красками и, может, станешь немного милее. Надейся на это. Ну же, радуйся!
Я уже ничего не отвечала, меня всю трясло, но хоть боль в
животе окончательно отпустила. Не смогу я так жить, не смогу, просто не выдержу
подобного… А он еще и притянул меня к себе, вцепившись кривыми пальцами в подбородок,
заставил наклониться, и поцеловал, выдыхая мне в рот запах затхлости. Отпустил
и оттолкнул, морщась от моих содроганий. Меня же прикосновение его губ довело
до тошнотных спазмов, которые я едва пыталась удержать.