— Всегда знал, что ты везуч, словно
Новая Песня.
Януш взял свою палочку. Опять удача.
Бальд тихонько, только я услышал, ругнулся сквозь зубы. Не слово, а
призрак слова. Его очередь на этот раз была одной из последних.
Шансы малы, риски велики. Оставалось надеяться только на то, что не
повезет тому, кто перед ним.
Я глянул на Болохова. Он с каменным
лицом крутил между большим и указательным пальцем руну
пирамидальной формы. Хорошая штука, редкая и дорогая. Не
какая-нибудь пластинка.
Форменная.
Он поймал мой взгляд, чуть
усмехнулся. Проклятущего росса вообще невозможно подобным пронять.
За этот рейд, чтобы защитить наш отряд, он несколько раз
использовал Белую ветвь, магию крови и исчерпал солнцесвет.
Впрочем, если кто-то думает, что я его обвиняю в этом, то нет.
Скорее всего я злюсь на обстоятельства, череду случайностей, что
привели нас к закономерному финалу.
Колченогий, шедший перед Бальдом,
вытянул короткую. Его высокий лоб тут же покрылся испариной, лицо
стало творожистым, он дернулся, словно его ударило молнией, и трое
наших навели на него ружья. Не сказать, что мне не хотелось, чтобы
они выстрелили и избавили меня от участи палача.
Очень хотелось.
Все мы подвержены слабости и все мы
время от времени не желаем исполнять то, что требуется. Даже больше
— хотим избежать подобного всеми возможными способами.
Януш и Громила оказались рядом с
Колченогим, подсекли его под щиколотки, пока он отходил от шока,
уронив на колени завели руки за спину, удерживая. Никто не
собирался мешкать до того, как ему придет в голову начать
сопротивляться.
Я вытащил из чехла, прикрепленного к
поясу, за спиной, небольшой пистолет, взвел курок с зажатым в нём
кремнем. Едва слышно щёлкнуло. Насыпал на полку порошок из сухого
солнцесвета, опустил крышку. Шагнул к Колченогому, поднимая оружие,
целясь в бритый затылок.
Дери нас всех совы! И меня в первую
очередь.
Кто бы знал, как я хотел оказаться
где-нибудь ещё!
— Стойте! — тонкий, резкий,
пронзительный голос Толстой Мамочки раздался из
репродуктора-раковины у неё на груди.
Я хотел остановиться, а не
выстрелить, потому тут же опустил пистолет, отведя ствол от
беззащитного затылка Колченого. У меня был весомый повод
промедлить.
Громила негромко выругался — ему тоже
было не в радость удерживать товарища для грядущего заклания, а
теперь процесс затягивался. Болохов раздраженно скривил губы, всё
также не расставаясь с руной. Колченогий едва слышно всхлипнул.
Капитан же глянул на меня с понимающей насмешкой. Я, не скрывая,
что рад заминке, пожал плечами: