Но отвлечься не смогла, на глаза
вдруг навернулись слезы, и, как девушка ни старалась, на щеке
появилась мокрая дорожка. Маша стерла предательскую влагу ладошкой,
но вид у нее был наверное еще тот, потому что проходившая мимо
женщина с некрасивым и добрым лицом, вдруг остановилась и участливо
спросила:
— Девушка, вам плохо?
— Н-нет, ничего, не
беспокойтесь.
Женщина недоверчиво посмотрела на
нее, но промолчала и пошла дальше. А Маша чуть не вскочила, не
побежала за ней, так хотелось хоть кому-то довериться, выплакаться,
спросить совета или может даже помощи… Но женщина ушла, а Маша так
и осталась сидеть на скамейке.
Наконец она взяла себя в руки и
взглянула на изящные часики.
“Черт, уже восемь!” — она торопливо
поднялась и почти побежала, хотя прекрасно понимала, что спешить
бесполезно.
Стас уже дома, голодный и злой как
дьявол, и ему наплевать, что у нее скоро “госы”, и всю их группу
так долго промурыжили сегодня в институте со всякой организационной
дребеденью.
Маша хоть и не была Стасу женой, но,
раз уж они живут вместе в его квартире, должна была вести себя “как
полагается” — ждать с ужином, а в последнее время и охлаждать к его
приходу бутылку водочки, выслушивать со вниманием бесконечные
рассказы о дрязгах на работе — Стас служил мелким менеджером в
каком-то банке и вряд ли мог рассчитывать на большее, ну а ночью —
естественно, отказать не вправе. Здесь правда терпеть приходилось
меньше всего: Стас очень быстро выдыхался и, слава богу, ничего
необычного не требовал. Ни о каком удовольствии для себя Маша даже
не помышляла: сначала она не сильно интересовалась этой стороной
отношений, ей думалось, что оно как-то само все сложится, а когда
стало ясно, что ничего не получается, что-то менять было уже
поздно. Стас был из породы людей, которые стараются во что бы то ни
стало добиться какой-либо цели, а добившись, теряют всякий интерес
к предмету своего вожделения, рассматривая его лишь с точки зрения
полезности лично для них.
А ведь, казалось, раньше было
по-другому. Маша вроде даже увлеклась: Стас был высокий атлетически
сложенный красавец, дипломатский сынок, начитанный и весьма
неглупый. Он так трогательно ухаживал, дарил цветы, водил по
театрам, посвящал стихи. Поэзия, правда, оказались списанной из
какого-то малоизвестного сборника французских авторов, да и на ум
Стас претендовать никак не мог, скорее на банальное ёрническое
остроумие.