Он снова разозлился и заходил по
комнате. Нет, его совесть говорила, что они с Анной поступают так,
как поступают, из-за её родителей, которые за последнее время и так
пережили слишком много потрясений, что между собой, что в семье в
целом. В конце концов они уедут через пять дней, и всё для
Мироновых изменится сразу и категорически. Пусть хоть сейчас они
побудут с дочерью, с которой скоро расстанутся! Но как же
мучительно это для них с Аней! Он привык смирять своё тело, но как
оказалось, вдалеке от Анны это было делать не в пример легче. В
камере у него были только воспоминания и сны, а здесь… она сама.
Восхитительная, пылкая, не умеющая сдерживаться и не желающая
скрывать свою любовь. Невозможно было противиться ей, да и зачем?
Столько лет было потеряно зря! Столько искусственных границ, стен и
препонов было выстроено и разрушено! Он ведь тогда правду сказал —
столько времени провести рядом с ней и ничего не сказать! Каким
нужно быть идиотом? И сейчас глупость несусветная — быть вдали от
неё! Но что тут придумаешь?
Штольман снова в раздражении рухнул
на постель и велел вхолостую прокручивающемуся мотору его разума
перестать работать. Он закрыл глаза, но перед ним тут же появилось
восторженное Анино личико, с горящим взором и персиковыми щеками.
«Люблю», — шепнула Аня так же, как и вчера, и потянулась к нему. И
так же, как и тогда, сердце Якова забилось быстрее. Он никогда к
этому не привыкнет. Никогда. Всего однажды она крикнула ему, что
ненавидит его, и Яков поверил. Не мог не поверить, потому что
клубок, который сплелся вокруг них, был так запутан и так велик,
что Аня не могла тогда чувствовать что-то иное. Но когда она
говорила о любви вот так просто, осознать это было гораздо сложнее.
Но и не поверить ей он не мог. Аня не умела притворяться и
криводушничать. Она крикнула тогда «Ненавижу!» с тем же пылом, что
после шептала «Люблю!». И если задуматься, она была единственной
женщиной, которая обладала такими качествами, встреченной им на его
жизненном пути. Она была безыскусна, откровенна, искренна, и
Штольман не мог не восхищаться тому, что она остается такой вне
зависимости от того положения, в которое её ставит жизнь.
Доброта в ней была неизбывна и не
имела ничего общего с той заботой, которую большинство
благотворителей проявляют по отношению к тем, кто нуждается в их
помощи. Это душа, её душа подсказывала ей, как нужно поступить, как
нужно говорить с людьми, чтобы они не чувствовали себя приниженными
после такого участия. Часто она забывала о себе, когда стремилась
помочь кому-то, и попадала из-за этого в весьма неприятные
ситуации, что Якова тревожило. Но Аня не могла по-другому, он
понимал это, поэтому дальше они будут думать, как сделать так,
чтобы обезопасить её, но не ограничить при этом. В конце концов,
когда Штольман будет рядом с ней, то он никому не позволит
причинить ей вред. Да, не позволит. Всё будет по-другому. Да…