…Голова у него раскалывается от
едкой боли.
Нет у него больше настоящих
друзей,
Он уже не слышит голос Бога
своего,
Поющего ему в тишине.*
Невысокий круглолицый муж смотрел на
повернувшегося к нему Бхулака доброжелательно. Голова и лицо чтеца
были обриты, но, похоже, уже давненько, ибо поросли густой чёрной
щетиной. Из-под дорожной накидки виднелась закрепленная кожаным
поясом шерстяная многоярусная юбка-каунакес с длинной бахромой.
Ткань одежд его была довольно дорогой, однако запорошённой
пылью.
По виду он был типичным шумером.
Пришельцы из Киэнги в этих местах не редки, собственно, оттуда
некогда пришёл и человек, которого искал Бхулак. Так что он лишь
спросил на том же языке:
— Зачем ты произносишь эти стихи?
— Потому что они подходят к этому
городу, — отвечал шумер, мигая круглыми карими глазами. — Стихи
написал мой земляк из славного города Ура — очень давно…
— Я знаю, — кивнул Бхулак. — Кто ты,
странник?
— Зовут меня ДамУ, — вежливо ответил
тот. — Я врачеватель. Если у тебя, достойный господин, к примеру,
болит спина после дальней дороги, могу дёшево продать тебе целебную
мазь из панциря черепахи. Или какое-нибудь иное снадобье — от
простуды, мозолей или даже гноеистечения из детородного
органа...
— Мне не нужно, — отвечал Бхулак. —
Далеко же зашёл ты от своей родины.
— Там сейчас неспокойно, — пожал
плачами врач. — Дикий народ с гор юго-востока, именуемый гутии,
стал часто приходить и грабить благословенные земли Двуречья. Мой
родной Ур и древний Урук, и славный Лагаш пока отбивают их атаки,
но вся страна постепенно приходит в запустение...
Он меланхолически
продекламировал:
Страна в руках жестоких
врагов.
Боги увезены в плен.
Население отягчено повинностями и
налогами.
Каналы и арыки запущены.
Тигр перестал быть
судоходным.
Поля не орошаются.
Поля не дают урожая.**
Бхулак сделал изумлённо-скорбное
лицо, приличествующее словам собеседника, хотя историю с гутиями он
знал, по всей видимости, гораздо лучше, чем тот.
— Я человек мирный, — грустно
вздохнув, продолжал Даму. — Слыхал я, что здесь, а Пятиградье,
жизнь весела и легка, ну и пришёл сюда…
— Что же, обрёл ты здесь искомое? —
спросил Бхулак.
— Нет, — ещё более помрачнев, коротко
ответил шумер. — Могу ли я спросить и твоё уважаемое имя? —
поинтересовался он в свою очередь.
— Меня зовут Шипад, — перевёл Бхулак
своё имя на шумерский. — Я ищу здесь человека по имени Лот.