Даму ударил в неё дорожным
посохам.
— Кто стучит в двери дома Лотова? —
раздался зычный голос из-за стены.
— Даму, лекарь из Киэнги, я был тут
вчера! — прокричал шумер. — Со мной почтенный господин Шипад,
который имеет вести для хозяина дома сего.
— Я принёс почтенному Лоту привет от
славного дяди его Аврама! — прокричал в свою очередь Бхулак.
Это была неправда — с Аврамом он
никогда не виделся, хотя знавал отца его Фарру. Но говорить так
велел ему Поводырь.
За дверью загремел бронзовый засов, и
она распахнулась.
— Входите, путники, мой дом с
радостью примет вас.
Бхулак удивился, сразу поняв, что
роль привратника исполнял сам хозяин. Это был внушительного вида
старик с длинной седой бородой, большой лысиной, но по виду всё ещё
крепкий. По крайней мере, двигался он быстро и уверенно, словно
молодой муж.
— Приветствую почтенного Лота, —
низко поклонился Бхулак, примеру которого последовал и Даму.
— Приветствую и вас, добрые
странники, — ответил хозяин. — Прошу, идите за мной.
Внутри дом тоже мало чем отличался от
жилищ других зажиточных горожан. Вокруг квадратного центрального
дворика с ямами для зерна, цистернами с водой и сводчатыми печами
группировалось несколько комнат, покрытых общей глинобитной крышей.
Над ними — ещё один этаж, плоскую кровлю которого окружала каменная
балюстрада.
Бхулака поразила бросившаяся в глаза
безлюдность крупной усадьбы. Впрочем, Лот сразу же объяснил её.
— Прошу простить меня за то, что сам
принимаю гостей, — сказал он смиренно. — У меня уже много дней нет
других домочадцев, кроме моих жены и двух дочерей, которые остались
со мной. Все остальные дети, и родичи, и слуги перебрались в город,
говорят, им там удобнее…
По узкой деревянной лестнице они
поднялись на второй этаж, в хозяйские покои, и уселись в низкой
полутёмной комнате. Со двора послышались женские голоса и потянуло
резким дымом — жена и дочь Лота пекли в печи пресные лепёшки.
Вскоре они, источая одуряющий аромат свежайшего хлеба, горой
возлежали на ковре, вокруг которого расселись хозяин и гости.
— Ещё у меня есть сушёные фиги и
ранние финики, — говорил, словно оправдываясь, Лот. — С уходом слуг
трудно стало с едой. Семье хватает, но вот для гостей… Вчера…
Он прервался, словно заговорил о том,
о чём не стоит, и закончил почти весело:
— Зато вина ещё много!