Серой уже даже на пахло — было такое
впечатление, что воздух вокруг состоял из неё. И воздух этот был
невыносимо горяч — даже Бхулак, проносившийся с невероятной
скоростью, ощущал на коже его раскалённое дыхание. Что же говорить
об обычных людях…
Они уже в большинстве поняли, что
погибают, позы их были гротескны, словно они застыли в момент,
когда пытались ринуться одновременно во все стороны, а на лицах
проступали отчаянье и смертная мука. Бхулак на бегу подумал, что,
найдись мастер, способный нарисовать всё это, люди кричали бы от
ужаса при взгляде на его рисунок, но никто из них не поверил бы,
что такое может происходить на самом деле.
— Только нет нужного мастера во всём
мире, — неожиданно сам для себя вслух сказал Бхулак.
Он бежал словно среди адского леса из
изломанных тел, выпученных в агонии глаз, разверстых в мучительном
вопле ртов. Большая часть людей на улицах уже горела — у кого-то
только начинали тлеть волосы, других уже полностью охватило
неподвижное пламя. Бхулак мог бы в подробностях проследить на
многих телах, что происходит со сгорающим заживо человеком: как
кожа высыхает, трескается и вспыхивает, как вскипает кровь,
плавится и загорается жир, лопаются глаза. Раскрывались черепа, и в
них зеленоватым пламенем горели мозги, плоть других людей уже
прогорела и головы отваливались от тел… Серная вонь всё больше
смешивалась с одуряющим чадом подгорающего мяса.
Даму, который один ещё оставался во
дворе дома Лота, к счастью, не попал ещё под небесный огонь и не
очень пострадал — у него лишь затлела одежда. Но надо было спешить:
накатывающая дурнота и смертельная усталость сигнализировали
Бхулаку, что скоро его время вернётся к обычному ходу. И тогда он
уже не сможет сделать ничего, и, если не окажется в безопасном
месте, тут и сгинет.
Подхватив врача, Бхулак побежал, уже
не осторожничая. Было очевидно, что он проносится сейчас по
мгновению, за которое в городе не останется ничего живого.
За время, когда он спасал Даму,
положение Лотова семейства довольно сильно изменилось. Сам патриарх
и дочери, кажется, уже осознали, что происходит и, судя по позам,
бежали под защиту скал. А вот жена Лота как будто стала
разворачиваться к долине. Бхулак едва успел поставить шумера
немного впереди убегающей семьи, как истинное время вернулось.
Навалившиеся одновременно страшная тяжесть, боль, грохот
катастрофы, вой гибнущего города бросили его на колени. Под
пламенеющей небесной бездной он дополз до случившейся поблизости
узкой расщелины между камнями, рухнул туда и впал в болезненное
беспамятство.