Потому, быстро закончив молитвы, он
встал и подошёл к глубокой нише в стене, где теперь был Таур. Ойно
часто видел эту картину, но всё равно ощутил холодок потустороннего
страха, когда на него взглянули десятки лиц ушедших людей Аратты.
Юноша, конечно, понимал, что это были лишь отделённые у мертвецов
головы, с которых птицы объели всё мясо. Служители домов молитвы
обмазывали черепа глиной, искусно воссоздавая лицо умершего, потом
раскрашивали — так, что получались новые головы людей, почти такие
же, как при жизни. Но — не совсем такие… И это вызывало ещё больший
страх и почтение.
Он нашёл голову отца — героическая
смерть давала ей право быть здесь — взял в обе руки, и, вновь
опустившись на пол, стал вглядываться в заменяющие глаза яркие
камни. Такие же синие, какие были глаза Таура при жизни.
— Отец, отец, — шептал юноша, — научи
меня, как поступить. Ведь ты сам хотел уйти за море — Кхерс сказал
мне. Но женился на маме и решил остаться. Может, теперь я могу
сделать то, чего ты не успел? Там чудесный новый мир, там может
случиться всё, что угодно. Там путешествия, охота и сражения. А
здесь… ничего здесь не меняется и не измениться никогда. Потому что
старейшие этого не позволят.
— И это великое благо для людей ар, —
раздался за спиной Ойно неприятный писклявый голос.
Юго-восточная Анатолия,
Жилища Бога. 2005 год до н. э.
Сила, великая, опасная и злая — так
Бхулак всегда воспринимал это место. А ещё ощущал единение с ним —
ведь здесь родился его народ, отсюда он отправился в странствие и
дошёл уже до самых отдалённых краёв земли, изменив свои облик,
язык, повадки, забыв даже, откуда начался его путь. Но место
помнило народ, и, наверное, ожидало, когда он возвратится к своим
истокам.
Пока же пришёл один Бхулак, хотя и
без особенной радости — здесь ему было тяжело и неуютно. Однако он
не мог не прийти, и дело даже не в спрятанном золоте. И спрятал-то
его здесь тысячу лет назад именно потому, что клад его пребудет в
сохранности, поскольку люди никогда не любили бывать здесь.
Стоя на вершине кургана у старого
фисташкового дерева, Бхулак окинул взглядом горизонт. В
опускающихся вечерних сумерках безлюдный пейзаж с поросшими
бурьяном холмами напоминал некий иной, свободный от человечества
мир. Поселений здесь и правда не было на много стадий во все
стороны — словно место это было наполнено смертельным ядом. Лишь в
дневном переходе отсюда, в неглубокой низине, скрывались несколько
жалких хижин семьи козопаса — а может, и разбойника — из племени
каски. Бхулак провёл там прошлую ночь, отведал немудрящего угощения
и принял предложение хозяина, чтобы жена одного из его сыновей
согрела гостю постель. Женщина была чумазой, но молодой и довольно
привлекательной, а ему не мешало почувствовать себя живым перед
сошествием в царство мёртвых.