Жрец возгласил молитву.
— Мы молимся душам животных, которые
кормят нас… — разобрал её начало Бхулак.
Одним взмахом широкого медного ножа,
который он держал в другой руке, Заратахша перерезал барану горло.
Подождав, пока тот перестанет дёргаться, он жестом велел воину
унести жертву, а сам снова уселся перед огнём и под пение гимнов
продолжал кормить его, подбрасывая дрова и душистые травы.
Вскоре вернулся воин с блюдом, на
котором был, видимо, кусочек уже разделанного барана. Жрец скормил
огню и его.
В конце ясны Аиряша подал священнику
другую чашу, из которой тот плеснул в огонь немного жидкости со
словами:
— Пусть Хаома священный свершает
возлиянье!
Бхулаку этот ритуал, хоть именно
такой он раньше никогда не видел, напомнил многие другие, похожие,
которые совершались на огромном пространстве мира, где он наблюдал
их, или принимал в них участие, или даже совершал сам.
После богослужения в лагере начали
готовить ужин, и вскоре Бхулака позвали к большому костру. Он
получил исходящую паром глиняную миску сваренной с душистыми
травами баранины и большую пшеничную лепёшку. Всё это мгновенно
исчезло в его давно опустевшем желудке — в последний раз он ел в
хижине разбойников-каскейцев, за тысячи тысяч стадий от этого
места.
Его охватила сытая истома, он прилёг,
опираясь на локоть, с наслаждением вдыхая запахи дыма, степных
цветов и сырой земли, слушая неторопливую беседу сотрапезников,
потрескивание дров в костре и крики ночных птиц.
— Расскажи же нам свою историю,
Шупан, — глубокий сильный голос Заратахша перекрыл все остальные
звуки.
Бхулак знал, что этого не избежать.
Несмотря на своё расслабленное состояние, он замечал бросаемые на
него любопытные, а то и недоверчивые взгляды.
— Конечно, святой отец, — ответил он,
вновь принимая вертикальное положение. — Я, как уже сказал тебе,
лагашский купец, торгую с Эламом. Мы с собратьями везли туда
сушёные финики, оливковое масло и ткани из Сиппара — в Эламе мы
собирались продать всё это и закупить медную руду, а, если повезет,
то и немного лазурита. В одном из селений по пути я познакомился с
чужеземцем, который сказал мне, что может доставить меня в место,
где лазурита очень много и он дёшев — если я брошу своих попутчиков
и товары. Я сначала не поверил ему, но он показал мне прекрасные
крупные синие камни, лучше которых я никогда не видел. Меня обуяла
жадность, и я согласился, рассудив, что, если и правда привезу
домой много таких камней, то многократно возмещу потерю своего
масла и фиников, которые оставлю в караване. Потому, взяв с собой
лишь оружие и средства, чтобы расплатиться за лазурит, я ночью
пришёл в условленное место…