А потом Воланд устроил
следующее испытание — властью. «А увольте вообще из театра!» —
крикнул про несчастного конферансье кто-то в первом ряду, а дамочка
подхватила: «Голову ему оторвать!» Удивительно, я в разы сильнее
боялась толпы, нежели клоунов, кота и их хозяина: отовсюду звучали
безумные восклики. В средневековье сжигали ведьм, забивали камнями
проституток, колесовали, линчевали. Двадцатый век объявил правление
гуманизма, однако, похоже, трамваи с автомобилями, образование,
медицина не влияли на глубинное сознание; человек по-прежнему
обитал в пещере, охотился и убивал для забавы. Хлынула кровь.
Туловище металось по сцене, а клоун за волосы поднял чужую голову,
как трофей. Происходящее легко было списать на фокус, учитывая, что
артист вовсе не умер, — да и кремлёвские спокойно наблюдали с
балкона, будто так и надо, — но я знала Жоржа Бенгальского,
родственника Любови, знала его натуру и слабую актёрскую игру,
потому и задалась вопросом, почему конферансье в полной истерике
молит о пощаде и даже готов отдать квартиру, которой хвастался и
гордился. Туловище опустилось на колени перед Воландом, точно перед
древним божеством, лишь после этого профессор явил милость. «Ну что
же. Они люди как люди. Любят деньги. Но это всегда было. И
милосердие иногда стучится в их сердца. В общем, напоминают
прежних. Квартирный вопрос только испортил их, да», — лениво
рассуждал Воланд. Мысленно я вдруг сравнила его с библейским змеем.
По приказу иностранца Фагот водрузил голову задом наперёд, и
артиста уводили со сцены коллеги, поскольку сам он не мог сделать
ни шага.
С последним испытанием не
справились и жёны руководителей, они тоже ринулись за бесплатными
заграничными нарядами. Театр превратился в магазин и подиум, — к
тому времени пьедестал уже растворился во мраке вместе с
владельцем. Женщины с воплями перелезали через кресла, пытались
поскорее добраться до красивой одежды, флаконов с духами и модных
аксессуаров. «Нет, не Колыма», — изрёк внутренний голос. — «Бегите,
товарищ Лиходеев. Бегите из Ялты!» Мастер глядел на действо со
слезами. Мы не перекинулись и парой слов, переживая свой
собственный ад. Завершила сеанс безобразная драка. Немного
справившись с эмоциями и переварив всё, я решительным шагом
устремилась за кулисы к Жоржу Бенгальскому, желая убедиться в
уровне мастерства Воланда или… Режиссёр, танцовщицы, костюмеры с
ужасом взирали на повёрнутую назад голову паренька, гладили его по
плечам и отпаивали водой. Кто-то плакал у стеночки. Артисту не
сворачивали шею, нет, однако то, что сотворили с ним, не было
фокусом или иллюзией. «А в котором часу привезли декорации?» —
спросила у ребят и получила ещё одно загадочное: «Так их вообще не
привозили». Исчезновение платьев дополнило картину: визги стояли
страшные. Пока все носились с голыми гражданочками, магазин пропал.
Позже техники клятвенно заверяли, что подъёмных механизмов для
этого «чёртового» представления не подготавливали.