Но Робб любил Дени, а Джон Сноу любил Робба и не мог заставить
себя встать у него на пути.
Поэтому Джон собирался в Ночной Дозор, где нет женщин, только
братство воинов на краю вечной зимы и шанс благородно погибнуть,
защищая людей.
— Ну, ты ведь знаешь, что в Дозоре есть не только солдаты, —
сказал час назад Теон, и дальше всё покатилось под откос, и теперь
Джон должен был доказать свою способность, если прикажут, стать на
Стене одним из рабочих... крася извёсткой яблони в саду.
Наперегонки с Роббом, потому что... он не понял, почему. Но
уступить было как-то неправильно.
Как-то обидно.
Это был очень неудачный день для Джона Сноу.
* * *
— Давай ещё раз, — попросила Арья. — Что я должна сделать?
Полумейстер задумчиво покачивался с носка на пятку. Только что
он изложил план, в итоге которого Пёс должен был хорошенько огрести
и при этом никого нельзя будет осудить, вот только для Арьи план
был слишком сложно-ветвистым.
— Смотри, гадёныш сейчас отлёживается в своей комнате, так?
Арья хихикнула:
— Ага, на животе!
— Значит, на пиру его не будет, — невозмутимо продолжил
полумейстер. — А вот Пёс будет. И я договорился с Кионой, она
сделает так, что он обольётся своим креплёным вином. Когда он
обольётся, тебе надо будет выйти — вроде как в уборную — и ждать в
коридоре, вот тут, — он начертил схему в грязи. — Я скажу Псу, что
его вызывает Джоффри. Ты побежишь ему навстречу и толкнёшь в
сторону факела.
— Он здоровенный же! — покрутила Арья пальцем у виска. — Как я
его на факел толкну?!
— Не на факел. В сторону факела. Будем считать это уроком
естественных наук... — полумейстер стёр первую схему и начал
рисовать новую. — Даже двумя уроками. Первый: движущийся объект
всегда ударит с большей силой, чем недвижимый. Второй: креплёное
вино не просто легко горит, оно распространяет вокруг себя пары,
которые горят ещё легче. Начнём с первого урока и возьмём
стрелу...
Арья тихо засмеялась. Только их полумейстер мог превратить
наказание злодея в урок.
Последние два дня вымотали Эддарда Старка больше, чем последние
две недели.
Сначала ему пришлось развлекать дорогого друга охотой, с горечью
наблюдая за тем, как тот мечется между нежеланием сдаваться и
желанием лечь и позволить себе предаться пьяному сну.
Что случилось за эти годы?
Его Роберт никогда не отличался трудолюбием, это верно, но он
всегда любил свой молот и свою рогатину, и скорее позволил бы себе
умереть, чем перестал ходить на кабана и медведя. Этот же... охота
была для него скорее обязанностью, тяжким трудом, а не весельем
плоти и духа.