В голове Муна зародилось подозрение:
между Моганом и Адэром пробежала не просто чёрная кошка, а
промчался злобный зверь, коль Великий отправил сына в этакое
захолустье. И встречать его надобно как очередного наместника. Ведь
не было сверху никаких распоряжений о торжественности приёма.
Наивность и простодушие старика не
имело границ. Он уже видел себя в роли воспитателя отпрыска Могана.
Представлял, как беседует с ним о жизни, как наставляет на истинный
путь. Но теперь, столкнувшись с Адэром лицом к лицу, понял свою
ошибку. В Адэре было нечто железное, несгибаемое, об этом говорили
его глаза. Если на него давить, он станет действовать наперекор. И
задушевными беседами его не проймёшь: зачерствевшая душа не станет
мягче. Оставалось надеяться, что ему быстро надоест игра в нищего
правителя, и он укатит обратно в свой Тезар.
Адэр закрутился, озираясь. Его душа
металась и не находила себе места, и он не находил себе места. Как
в далёком детстве, чувствовал себя одиноким и никому не нужным. И
это ещё сильнее распаляло его злость.
— Где собирался Совет?
— У нас не было Совета, мой
господин.
— А что у вас было? — спросил Адэр и
скривил губы, заметив потуги дряхлого старика сообразить, какого
ответа от него ждут. — Ты вышел вперёд и заговорил со мной первым,
будто в этом замке ты главный. Будто всё знаешь и сможешь ответить
на любой мой вопрос. Отвечай! Или я вышвырну тебя к чёртовой
матери!
— Наместник проводил собрание
помощников, — пробормотал Мун.
— Где?
— В своих покоях.
— Меня не интересуют частные
посиделки.
Мун ссутулился:
— Наместник сильно болел и не
спускался со второго…
— Ненавижу, когда слуги много
болтают, — перебил Адэр. — Отвечай чётко: где находится зал для
собраний?
— По коридору, пятая дверь слева.
— Зови дворян.
Мун сдвинул брови, прикидывая, куда
направиться в первую очередь. Адэр отвернулся, еле сдерживаясь,
чтобы не взорваться от злости. Зашуршала ткань костюма, раздались
на удивление быстрые удаляющиеся шаги.
Коридор привёл к двустворчатой двери.
Брезгливо растопырив пальцы, Адэр упёрся в залапанные створки —
раздался протяжный скрип, — переступил порог и невольно приоткрыл
рот. Это сон! Явь не может быть настолько ужасной.
Комната с высоким серым потолком и
облезлыми стенами ничем не напоминала зал Совета отца. Седая
вскосмаченная пыль усеяла длинный стол. К его потрескавшимся бокам
прижимались старые деревянные стулья. Во главе стола возвышалось
кресло с просиженным сиденьем и потёртой спинкой. Это и есть трон
знания, власти и правления?