— Хочу посмотреть особняк. — И
мысленно выругался: перед кем отчитывается?
До особняка дому было далеко, однако
по меркам селения это был не дом, а дворец. Красивое добротное
здание в два этажа: серый камень, большие окна, резные ставни. Что
находилось во дворе — скрывал глухой забор. На скамейке возле
калитки важно восседал пухлый, как взбитые сливки, мальчуган. Малец
выковыривал из надкушенного ломтя колбасы сало и бросал породистым
собачкам, прыгающим возле его толстеньких ножек.
Адэр развернул машину. Проезжая мимо
девушек, посигналил и нажал на педаль газа.
***
Хрустальная люстра, сверкающий
паркет, массивная мебель — всё производило приятное впечатление.
Секретарь в дорогом деловом костюме развлекал рассказами об
условиях работы на прииске. Малика смотрела в окно. Постукивая
пальцами по лежащему на коленях блокноту, Адэр наблюдал, как девица
в узком платье расставляет на столе фарфоровые чашки. Если бы в
какой-либо конторе Тезара прислуга в таком наряде подавала
посетителю чай, то через пять минут не было бы ни прислуги, ни
конторы. Но здесь не Тезар, и с правилами приличия в этой стране
вряд ли знакомы. И даже не в платье дело, а в двух каплях
тёмно-фиолетового аметиста в девичьих ушках.
Когда девица и секретарь удалились,
Адэр произнёс:
— У слуг слишком много денег.
Малика подошла к окну:
— Интересно, где прииск?
Дверь распахнулась, в кабинет
вкатился полный человек с неохватной грудью и лежащим на ней вторым
подбородком. Принеся тысячу извинений, мол, задержали служебные
дела, расшаркался перед гостями. Втиснулся в кожаное кресло во
главе стола. Немного поёрзав, по-хозяйски сложил руки на
шарообразном животе:
— Огромная честь принимать у себя
посланников правителя, дай ему Бог долгих лет жизни. Чем
обязан?
— Расскажите, как вы распределяете
долю прииска, — сказал Адэр.
Начальник вытер пухлой ладонью
лоб:
— Давно не помню такого пекла в
середине весны. Мне жаль, что вам пришлось трястись по ужасной
дороге. Автомобиль-то новенький.
Малика перешла к другому окну:
— Где прииск?
— Не желаете чаю или чего-нибудь
покрепче?
— Как вы распределяете долю прииска?
— повторил Адэр.
Слова посыпались как приторно-сладкие
ягоды из прохудившейся корзинки. Подбородок, вызывая омерзение,
вибрировал на надутой груди. Малика и Адэр, не перебивая, слушали
непрекращающуюся болтовню.