Адэр сел на скамью, посмотрел на
ушаты с водой. На табурете — махровые полотенца. На крючках, вбитых
в стену, — рабочие вещи Анатана и чистая льняная одежда, на полу —
сапоги, облепленные глиной, и резиновые башмаки.
— Яр! Чего так долго?
Адэр обернул бёдра полотенцем и
ступил в парную. Опустившись на прогретую деревянную полку, вдохнул
горячий воздух с примесью какого-то запаха — то ли травы, то ли
цветов — и неожиданно для себя улыбнулся.
— Хорошо? — спросил Анатан,
расположившись рядом.
— Хорошо, — протянул Адэр,
осматриваясь.
В углу тускло горел фонарь, освещая
бревенчатые стены, маленькое запотевшее оконце с форточкой,
деревянную бочку с водой, низкую каменную печку, в чёрном зеве
которой алели угли.
Адэр поймал на себе въедливый
взгляд:
— Что-то не так?
Качнувшись вперёд, Анатан
поднялся:
— Залезайте повыше, я жару поддам. —
И набрал в ковш воды.
Адэр растянулся на верхней полке и со
смешанными чувствами закрыл глаза. Тело нежилось в тепле, чистоте и
свежести, а разум противился — лучше затыкать нос в постоялом
дворе, чем ходить нагишом перед плебеем.
— Готовы? — прозвучал голос
Анатана.
Адэр повернулся к нему лицом, но не
успел спросить, к чему надо приготовиться. Анатан выплеснул воду из
ковша на горку камней, лежащих на печи.
Казалось, что уши свернулись в
трубочку. В лицо впились сотни раскалённых иголок. Воздух обжёг
горло. После второго ковша Адэра сдуло с полки на дощатый пол.
Анатан расхохотался.
Они выскочили в предбанник. Окатились
ледяной водой из ушата. Забежали обратно в парную и, усевшись
рядом, рассмеялись. Над чем смеялся Анатан — одному Богу известно.
Адэр представлял глаза отца, узнай он, где сейчас его сын. Из груди
рвался смех, а хотелось выть — как же низко пал будущий владыка
полмира.
Адэр уронил руки на колени, опустил
голову. Это всего лишь спектакль. Скоро представление закончится,
он зайдёт за кулисы, скинет ненавистную маску и вычеркнет из памяти
дни позора.
— Вам плохо? — спросил Анатан.
— Мне хорошо, — ответил Адэр и
забрался на верхнюю полку.
Ни шипение камней на печке, ни
обжигающий пар, ни раскалённый воздух уже не смогли согнать его на
пол. Тело разомлело и словно растеклось по доскам как растопленный
воск.
Анатан похлопал Адэра по плечу:
— Хватит. В бане главное — не
переусердствовать.
Адэр надел льняные штаны и рубаху, с
огромным трудом всунул распаренные ноги в сапоги. Увидев, как
Анатан запросто обул резиновые башмаки, понял, что имела в виду
Тася, говоря об удобстве калош.