Сев, Парфён пару раз набрал грудью побольше воздуха,
улыбнулся.
— Эх! Хорошо!
Вася молчал.
— Ты чего материшься, а, Девяткин?
— А в чём благодать, Парфён Мокиевич? – Вася ответил вопросом на
вопрос.
— Эк, ты! – фельдфебель удивился. – Как в чём? Ты жив. Дело
знатно справили. Кругом красота. Речка. Тишина.
— Да, уж... – Вася горько усмехнулся. – Так знатно справили,
что...
Продолжать не стал. Фельдфебель пристально смотрел на
Девяткина.
— Что – что? – Парфён Мокиевич прищурился.
— Что тошно! – Вася не выдержал.
— Эвона! – присвистнул фельдфебель. – И чего тебе тошно?
Вася молчал.
— Ты их пожалел, – фельдфебель сам ответил на свой вопрос.
Продолжил угадывать Васины мысли. – Мол, они же мирные. Сидели себе
спокойно в своем ауле. Сады, виноградники. А мы все порушили, почти
всех убили. Так что ли, Девяткин?
— А не так, Парфён Мокиевич?
— И так, и не так, Вася.
— Что не так?
— Мирные они до поры. А так, явись ты один к ним, да посреди
ночи, зарезали бы тебя в один момент, а тело подальше в лес бы
отволокли, чтобы тебя звери до костей. Да что там! И костей бы не
осталось.
Вася в первый раз посмотрел на фельдфебеля.
— Чего уставился, будто вчера родился? – усмехнулся Парфён. –
Будто сам не знаешь или не догадываешься. Ох и злющий же народец,
эти басурмане! Как глянет на тебя, ажно перекосится лицо, задрожит
весь… Так что, Девяткин, поверь, если бы не наведенные на них
пушки, так и бросились бы в резню…
— Так и бросятся в следующий раз, даже если мы с пушками, –
усмехнулся Вася. – Озлобел, говоришь? Конечно, озлобеешь! Как тут
не озлобеть, когда мы пришли сюда и такое сотворили! Всякий тут
озлобеет. Теперь уж ему точно не попадайся на пути. Прав ты, Парфён
Мокиевич, косточек не соберём своих!
— Ты говоришь: «озлобел». Так-то оно так… – фельдфебель покачал
головой и выдал, как в Совдепии парторг роты, назначенный отвечать
за морально-нравственное состояние воинского контингента. – Да все
же он должен покориться нашему орлу. Потому у нашего орла крест в
лапах, а у него ничего нет, один лишь турецкий месяц, да и тот на
ущербе… Где ему спорить с крестом?.. Вся Азия должна безвременно
кресту покориться!
— Так покориться можно по-разному, Парфён Мокиевич! – Вася
заговорил горячо. – Можно так, чтобы честь по чести. А мы покоряем
так, что потом боимся ходить среди них. Боимся, что зарежут, хоть
они и покоренные.