Сердце стучало, как бешеное.
«Я на такое не подписывался!» – хотелось ему закричать изо всех
сил.
Он словно попал на съемки «Апокалипсиса» в исторических костюмах
XIX века. На душе было тошно. Не было никакой возможности
остановить эту мерзость: люди ему не подчинялись. Вышагивающий
рядом юнкер Всеволожский, хоть и таращил глаза на творимые
безобразия, но как воды в рот набрал.
Вслед за жителями повалил скот. Тут же подоспели казачки,
принявшиеся ловить разбежавшихся коров и баранов. С гиканьем
сгоняли в одно плотное стадо, отсекая его от аула. Позднее было
подсчитано: всего было захвачено 500 голов рогатого скота.
Унтер-офицер Девяткин с перекошенным бледным лицом перешагнул
через скрючившееся тело миатлинца и снова застыл. Ему открылась
картина улицы аула, по которой метались обезумевшие жители,
домашний скот и куры, путавшиеся под ногами. Артиллерийский гром
стих, и сквозь крики мирняка прорвались звуки выстрелов. Из
нескольких дворов поднялись в воздух облачка порохового дыма. Мимо
просвистели пули, никого не зацепив. Аул попытался огрызнуться. Но
организованного сопротивления не вышло. Слишком внезапным вышло
нападение. Сакли, из которых стреляли, были обречены. Солдаты
рванули в эти дома, и вскоре оттуда понеслись страшные крики
домочадцев. Щадить в таких усадьбах никого не стали.
Аул умирал быстро. Немногим удалось сбежать. Захваченных пленных
сгоняли к окраине, окружив казаками. Туда же принесли двадцать
тяжело раненых кумыков.
Офицеры собрались на площади перед мечетью. Помыли руки в
фонтане для омовения. Расселись кружком на барабанах. Денщики
забегали. Быстро ощипали два десятка цыплят, отобрав их у солдат.
Насадили их на шомпола. Развели костер из всего что под руку
попалось. Принялись жарить кур для командиров.
— Завтрак в пороховом дыму – это прекрасно, господа! – радостно
провозгласил Крюков. – Какие потери?
— Есаул Бычков и 17 нижних чинов убитыми, ранеными и
контуженными, – тут же доложил ординарец.
Больше всего пострадало людей из-за собственных ядер, выпущенных
с правого фланга. Они пробивали сакли насквозь и долетали до цепи
кабардинцев.
— И девять лошадей убито! – тут же быстро добавил Пулло.
— Как же так вышло?
— Попали под разрыв нашей гранаты!
Пулло соврал. Лошадей погибло всего две. Остальных «убитых» он
планировал использовать для перевозки добычи, доставить в полк и
продать. Все никак не мог решить, делиться с Крюковым или нет. Судя
по хитрому взгляду генерала, Крюков все понял, но возражать не
стал.