Гордей помнил – еще бы забыть! Помнил потрясенное лицо капитана
грецкого судна, переполох на пристани, перевернутые испуганной
толпой бочки и рассыпанные мешки. Помнил страшные когти возле своей
груди, помнил мерзкое старушечье лицо на птичьей шее, помнил
бледные губы, выкрикивавшие что-то на грецком языке – как потом
выяснилось, проклятья.
– Ты тогда не растерялся, – с удовольствием сказал царь. –
Вытряхнул на палубу мешок орехов – да в пустой мешок и укутал эту
бешеную курицу...
Гордей усмехнулся. Да, тогда удачно получилось. С мешком на
голове злобная тварь растерялась, перестала трепыхаться, а там из
ближней кузницы пару цепей приволокли. Так что живет теперь гарпия
в царском зверинце. Даже славийский язык выучила – не так чтоб
совсем хорошо, но ей хватает, чтоб ругаться с посетителями да со
смотрителем зверинца. Норов-то у нее прежний остался,
свирепый...
– А когда на левом берегу Блестянки русалки повадились в овсах
плясать и окрестным крестьянам урожай портить, а крестьяне мне
пожаловались – ты тогда русалок от поля отвадил? – припомнил
царь.
– Я, – не стал отпираться Гордей.
– Вот! – назидательно сказал царь. – А Демьян, коли доведется
ему столкнуться с нашим или иноземным колдовством... или с чудищем
каким... тут же начинает орать, что не дело стражи – со всякой
нелюдью драться. Вот ежели бы им разбойника встретить или другого
какого татя! Тут бы они – эх!.. Тут бы они – ух!..
Гордей подумал, что против разбойника Демьян тоже не «эх» и не
«ух». Но не сказал ни слова.
– Все три десятника и сотник просят меня нанять могучего
колдуна, чтоб со всякой чертовщиной мог потягаться, – вздохнул
Дорофей. – А только я не дурак – пустить во дворец того, кто
сильнее меня. Глазом моргнуть не успеешь, как колдун на престол
усядется, а из меня коврик сделает.
Дорофей шагнул к стражнику, глянул ему в лицо снизу вверх (был
царь-батюшка Гордею головой по грудь):
– Откуда, Гордеюшка, ты знаешь столько всякого про нежить и
нечисть?
– Старых людей слушать люблю, – пожал плечами стражник. – Седина
в бороду – ум в голову.
– Вот за то тебя и ценю, – усмехнулся царь. – Храбрецы у меня
под рукой и другие есть. И такие, что новое любят узнавать и
запоминать, тоже найдутся. А вот чтоб и голова толковая, и
храбрость, и умение старых людей послушать... таких раз-два да
обчелся.