— Держись, парень. Родиться мужчиной, жить как мужчина и умереть
мужчиной – вот удел горца, – наставлял его чиркеевец.
— Дядя Юнус! Меня не скормят свиньям?
— Не бойся! Я буду рядом и никому не дам тебя в обиду.
— Я – сын Шамиля! – гордо ответил Джамалэддин. – Страха нет!
Но при первой встрече с урусами юный горец все же немного
испугался. Они смутили его своими безбородыми лицами с торчащими
запыленными усами, пустыми уставшими глазами и странной одеждой,
подходящей скорее домашним рабам-камилам, чем воинам.
Мальчика ждали. Все надеялись, что возобновившиеся переговоры
покончат со страшным кровопролитием и жестокий поход наконец-то
завершится. Солдаты столпились у ложементов, с интересом
разглядывая ребенка, от которого, казалось, так много зависело.
Рядом с русским офицером стоял переводчик, односельчанин Юнуса,
Чаландар.
— Мне поручено проводить вас к генералу Граббе.
Юнус злобно зыркнул на отступника, но промолчал.
Солдаты помогли ему и Джамалэддину перелезть через туры, набитые
камнями. Офицеры отдали честь. Выделили почетный конвой. Весьма
потрепанный, если честно. Среди куринцев, отправленных как
сопровождающие долгожданного аманата, был и Вася. Он уцелел в резне
на перешейке, отделавшись ссадинами и ушибами. Мундир превратился в
лохмотья, штаны в дырах, сапоги всмятку. Неуставная папаха на
голове пробита пулями несколько раз.
Добрались до штабных палаток не быстро. Навстречу шел поток
свежих войск. Кабардинцы шагали сменять куринцев, которые добились
столь многого, но выбились из сил. Переговоры переговорами, но
возможность нового штурма никто не отменял. Командир Чеченского
отряда отдал приказ о передислокации войск, как только был поднят
белый флаг.
— Если Шамиль затеял снова азиатские хитрости, его ждет
серьезное разочарование, – сердито бурчал Граббе, дождавшись
прибытия аманата. – Мы с ним не в детские игры забавлялись, чтобы
кончить почти ничем. Буду требовать выхода из Ахульго в три дня и
проживания в Грозной[1].
— Согласится ли он? – усомнился генерал-майор Пулло. – Для
Шамиля подобный исход будет означать политическую смерть.
— У него нет иного выхода.
— Он может предпочесть смерть в бою.
— Так тому и быть!
— Как прикажете записать в документах имя ребенка?
— Какой бойкий мальчишка! – усмехнулся Граббе, глядя на
Джамалэддина, быстро освоившегося в новой обстановке и уже
забавлявшегося с генеральским телескопом. «Черт» оказался вполне
обычным дядькой, только без бороды, но с кучей волос на лице.
Неинтересно. – Запишите: сын мятежного вождя из Нагорного
Дагестана.