Ночь в степи оказалась неожиданно зябкой, и я порадовался тому,
что одет в толстый стёганый тегиляй. Вокруг стрекотал целый хор
кузнечиков, фыркали лошади, пасущиеся в сторонке, храпели
татары.
Дядька толкнул меня в бок тихонько, придвинулся поближе.
— Глянь-ка, сторож-то наш спит вроде, — шепнул он.
Я приподнялся немного, стараясь не издать ни звука, поглядел на
нашего надсмотрщика, который, обожравшись курицы, осоловело сидел
на потнике и клевал носом. Татарин не спал, но находился уже на
границе между дрёмой и бодрствованием.
— Не спит, — шепнул я. — Но к тому близок.
Даже если бы спал, бьюсь об заклад, спал бы чутко. Подкрасться
незамеченным — задачка не из лёгких.
— Добре… Ну-ка, Никит Степаныч, подсоби, — дядька повернулся ко
мне спиной, подставил к моим рукам узел на запястьях.
Я принялся развязывать крепкие кожаные ремни, туго стягивающие
руки Леонтия. Делать это вслепую, связанными руками, было крайне
неудобно, к тому же я замирал всякий раз, когда наш охранник ёрзал
на своём месте. Но мне всё-таки удалось, срывая ногти, ослабить
узел, и Леонтий освободился от пут, тут же принимаясь растирать
онемевшие запястья. Я надеялся на то, что дядька сейчас освободит и
меня, но вместо этого Леонтий, вжимаясь всем телом в землю,
медленно пополз к нашему сторожу.
Все остальные спали. Юрий даже похрапывал немного, и я боялся,
что его храп привлечёт внимание татарина, но крымчак, упившись
вина, на такие звуки не реагировал. А вот шорохи и другие
нетипичные звуки заставляли его встрепенуться, но он тут же снова
начинал клевать носом. С охранником нам, можно сказать, повезло, но
в гробу я видал такое везение. Лучше бы нам повезло там, у
перелеска.
Леонтий подползал к татарину всё ближе и ближе. Ни ножа, ни даже
самого завалящего камня, никакого оружия у него не было, только
кожаный ремешок и пудовые кулаки, и я с нетерпением ждал, что будет
происходить дальше.
Я даже дыхание затаил так, что вспомнил про него только когда
лёгкие начали гореть. Даже молитвы вспомнил, мысленно обращаясь к
Богу, чтобы он отвёл взгляд татарина и помог Леонтию.
Дядька не спешил. Я бы на его месте действовал совсем иначе,
рванул бы к татарину изо всех сил, надеясь свалить его первым
ударом, и, скорее всего, оказался бы заколот проснувшимся
крымчаком, но дядька действовал не так прямо и грубо. Он полз
по-пластунски, часто останавливаясь и прикидываясь ветошью, так что
довольно короткий путь в несколько шагов занял у него едва ли не
пять минут. Я весь извёлся в ожидании.