— Серко! Не дури! — строго сказал дядька.
Так же лихо вскочить на мерина, не касаясь стремян, у меня не
получилось. Я и не пытался. Я осторожно забрался в седло, укрытое
чепраком из овечьей шкуры. Леонтий подержал узду, пока я
устраивался поудобнее.
Тело моё само вспомнило, как правильно сидеть в седле, я
подобрал поводья, дождался, когда дядька оседлает свою кобылку, а
затем тронул Серко пятками. Спину прямо, руки перед собой. Ездить
верхом мне всегда нравилось, я в своё время периодически выбирался
на ближайший ипподром. Наездником, конечно, я был совсем не
профессиональным, но управлять лошадью умел. И ухаживать тоже.
Отправились шагом, хотя свежий степной ветерок, дующий в спину,
требовал от меня дать Серко шенкеля и пустить его вскачь,
наперегонки с ветром. Причём я не вполне понимал, это моё
собственное желание или желание новика Никитки.
Но я понимал, что это сейчас будет вообще не к месту, и мне
оставалось только плестись за спиной дядьки, разглядывая своих
соратников, покатый горизонт и бескрайнее украинское небо. И думать
тяжёлые думы.
Судя по всему, я сейчас тяну лямку в сторожах. Только не в тех,
которые в тулупе и с берданкой стерегут какой-нибудь склад, а в
тех, которые оберегают границы от татарских набегов. Осколок
Золотой Орды ещё долго будет огромной занозой в подбрюшье Руси.
— Леонтий! — окликнул я.
Дядька потянул за поводья, замедлив шаг кобылы, и поравнялся со
мной. Многие ехали парами, негромко переговариваясь между собой, и
мы не стали исключением. В конце концов, мы возвращались с
победой.
— Мы, получается, в сторожах с тобой служим? — спросил я.
— А то, — сказал он.
— Давно? — спросил я.
— Так, почитай, с весны, — сказал он. — Как поверстали тя.
— И ты тоже? — хмыкнул я.
— А куда ты, туда и я, батька твой велел, дай ему Бог здоровья,
— сказал Леонтий.
— А сейчас куда идём? — спросил я.
— Так в станицу, — сказал он. — В острог.
— Не в Путивль? — удивился я.
Леонтий только хехекнул в бороду и ткнул кобылу пятками, видно,
утомившись от моих расспросов. Ладно, подождём до станицы, мы люди
не гордые.
Станицей, к моему удивлению, оказалась не казачья деревня, а
настоящая крепость. Небольшая, деревянная, окружённая всего лишь
частоколом, но всё-таки крепость. Мы въехали в ворота, возле
которых службу несли караульные в похожих кафтанах и с длинными
пищалями. Я глазел по сторонам, как деревенский олух, впервые
попавший в мегаполис.