От удивления я даже перестал кричать
и услышал, как к паре обратился немолодой женский голос. Слов по
большей части разобрать не удалось, но интонация была явно
доброжелательная. Следом же передо мной возникла рыжеволосая
веснушчатая девчонка с косичками, тянувшая ко мне свои тонкие
ручки. Однако на меня вдруг навалилась страшная усталость, и
сознание вновь погрузилось во тьму.
Следующие несколько дней ушли на то,
чтобы осознать и принять одну простую мысль – я стал младенцем! Да,
похоже на бред, но все прочие версии выглядели еще менее
правдоподобно.
В редкие часы бодрствования я пытался
придумать происходящему достойное объяснение, вот только ничего
путного в голову не лезло. Судя по всему, выходило, что тот карлик
меня все-таки прихлопнул, а затем я переродился и почему-то помню о
своей прошлой жизни.
Кто-то другой, возможно, огорчился бы
такому повороту событий, но я принял его, как избавление. После
всего, что случилось в последние дни моей жизни, я… Нет. Даже
вспоминать об этом категорически не хотелось. И я бы с радостью
вычеркнул из памяти те злополучные события, однако они раз за разом
весенними трупами всплывали в реке сознания, заставляя меня кричать
и плакать от бессилия.
Впрочем, это никого не удивляло.
Ведь дети всегда плачут.
День за днем, неделю за неделей,
месяц за месяцем я привыкал к новой обстановке и окружению. Надежно
запеленутый я лежал в подвесной люльке в теплом светлом помещении.
Время от времени меня кормила грудью уже знакомая женщина,
неизменно расплывавшаяся в преисполненной нежности улыбке, стоило
лишь войти в комнату.
На вид ей можно было дать лет
двадцать. Она обладала гладкой белоснежной кожей, на фоне которой
густая огненно-рыжая коса казалась необузданным и рвущимся на
свободу пламенем. Ее руки постоянно хранили запахи домашней птицы и
чернил, к которым промешивались то нотки свежеиспеченного хлеба, то
другой приготовленной ею пищи.
В ее объятиях я чувствовал
необъяснимое тепло, зарождавшееся где-то глубоко в груди и
приливной волной смывавшее все дурные мысли и тревоги. С
нетерпением я ждал каждого ее прихода, чтобы погрузиться в
неведанное ранее состояние безмятежной неги, окутывавшее меня
подобно теплому весеннему облаку.
Иногда вместе с женщиной приходил
мужчина. Он смотрелся старше нее лет на пять, но при этом обладал
несвойственными возрасту морщинами вокруг глаз и множеством шрамов.
Один такой начинался в районе скулы, коротким росчерком поднимался
наверх и исчезал в зарослях коротко стриженных черных, как смоль,
волос. Рубец выглядел так, будто на человека упала сосулька, но,
промахнувшись мимо темечка, скользнула по лицу, не причинив
серьезного вреда.