Он взял кулон, поднял его, перехватил за цепочку и уронил.
Серебряное сердце повисло в воздухе ровно напротив моих глаз. Я
вздрогнул, опасаясь, что Аксаков меня загипнотизирует, заставит
пойти с ним, заставит поверить ему, подчиняться ему.
Цепочка исчезла в кулаке Арсения Антоновича, он осуждающе на
меня посмотрел и тихо произнес:
- Фу, Глеб, гипноз? Это низко! Неужели ты думаешь, что я опущусь
до такого. Впрочем, откуда тебе знать до чего я готов опуститься.
Но гипноз, - он покачал головой и шагнул ко мне. – Дай руку, - я
молча протянул раскрытую ладонь. – Я надеюсь отец объяснит тебе,
что здесь сейчас было и отдаст этот кулон, тому, кому он и
предназначен – твоей сестре, Оле.
Я сжал кулон в ладони. Металл был холодным, но пульсирующий
красный камушек теплым. Тепло его согревало, успокаивало, оно
волнами разливалось по телу. Я чувствовал, как остывает мой разум,
как уходит гнев, как мысли начинают течь легче и мягче.
Нет! Я не хочу! Не сейчас, мне еще предстоит поговорить с отцом.
Я бросил кулон в кресло и даже не посмотрел куда он упал. О паркет
не звякнуло, уже хорошо.
Аксаков, казалось, был доволен, он смотрел на меня с широкой
улыбкой и одобрительно кивал. Но в глазах его светилось что-то
непонятное, темное. Я бы сказал, смешанное с алчностью
торжество.
– Сергей, - он поклонился отцу, едва склонив голову, - я видел и
слышал достаточно. И мне пора. А вам необходимо поговорить.
- Подождите, - выдохнул я, делая шаг к двери.
- Чего? – удивился Аксаков.
- Я оденусь, на улице не жарко, канун рождества все же.
- Для чего, Глеб? – прищурился Аксаков. – Для чего ты
оденешься?
- С вами поеду, - я удивленно пожал плечами. – Я ведь теперь
полностью принадлежу вам. Я ваш человек.
- Не говори ерунды, Глеб, - Аксаков сморщился так, словно у него
заболели все зубы разом. – Сейчас я поеду один. Ты, он снова ткнул
указательным пальцем мне в грудь, и я с трудом сдержался, чтобы не
воспринять это как оскорбление, - действительно поедешь со мной, но
не сейчас. Сперва, тебе нужно закончить гимназию, потом хорошенько
отдохнуть летом, набраться сил, погулять, порыбачить. Девочки опять
же. Тут все понятно, возраст. М-да, - на губах промелькнула
мечтательная улыбка. - И только после этого, я за тобой приеду.
Где-то в середине августа. Ближе к его концу, пожалуй. И да, Глеб,
не стоит портить себе жизнь, и ломать будущее, стараясь испортить
оценки и наплевав на учебу. Меня оценки не заботят. Ты сделаешь
хуже только себе. Поверь, забросив учебу, ты серьезно осложнишь
свое будущее. И я тебе этого не советую. Я все равно приеду. И
заберу тебя. И здесь у тебя никакого выбора нет, это верно. А
почему и как, и кто я такой, тебе объяснит твой отец, раз уж раньше
не удосужился этого сделать.