Я обмяк. Уткнулся в ее плечо и как не пытался не смог сдержать
слез.
К обеду накрыли стол. Рождественский гусь был сух и пресен.
Компот не вкусен, а овощи пересолены. Мы ели в полной тишине. И не
ели, ковыряли еду, вздрагивая от каждого стука открытого окна, от
скрипа половиц, от шагов Ильяса на улице.
- С Рождеством, - тихо сказала Анастасия Павловна, когда
заплаканная Алина подала пунш и какао. – Даст Бог, следующий год
будет лучше, чем этот. Власти во всем разберутся. Сергей Сергеевич
вернется, и мы все заживем лучше, чем раньше. А в этом году больше
ничего не случится.
Мы стукнулись кружками, и это был лучший тост их всех возможных.
Мы заговорили, понемногу отходя от шока и страха, но разговоры наши
были только об отце и надежде на хороший исход. Наташка предложила
помолиться. Мы помолились и даже начали улыбаться.
Не помогло. Ни тост, ни молитва, ни наши надежды. Ничего не
помогло.
Маму арестовали тем же вечером.
Меня следующим утром.
В крохотной комнате без окон воняло потом и кровью. Страх
пропитавший серые каменные стены, и серый, в темных пятнах пол,
сочился ото всюду, въедаясь в кожу, обволакивая, мешая дышать,
лишая разума.
Я сидел на железном привинченном к полу стуле и, стараясь
глубоко не дышать, смотрел в одну точку. Туда, где в узкую щель
пробивался снаружи едва заметный свет.
Сидеть неудобно, спина затекает, ноги дрожат, от пережатых в
бедрах нервах. Мне страшно, руки трясутся, разум цепляется за любую
возможность не свалиться в панику. Мерзко. Противно.
Противно находиться здесь, противно вдыхать тяжелые ароматы. Они
давят, они не дают сосредоточиться, не дают понять, что происходит.
Хочется выломать дверь и броситься куда угодно, хоть под пули
охранников, только бы не быть в этом темном, пропитанном чужой
болью и чужими страхами месте.
К чужим примешивались и мои, создавая неповторимый коктейль
ужаса и непонимания происходящего. Если бы кто-то, что-то объяснил,
если бы сказал почему я оказался здесь. Даже, если бы мне
предъявили обвинение, пусть самое нелепое, все равно стало бы
легче, а так, сижу, гадаю. В голову лезет всякая ерунда и каждая
следующая мысль страшнее предыдущей.
Я потерял счет времени. Я чувствовал, что проваливаюсь в некое
подобие безумия. И я не нашел ничего лучше, как вытянуться на стуле
и закрыть глаза. Сам не заметив того, я задремал. Возможно,
сказалась бессонная ночь, а возможно, разум больше не мог выносить
идущего изнутри ужаса.