- Вы так прячете слово контрразведка?
- Если угодно, - кивнул он. – Но не совсем.
Он замолчал, сложил на столе руки лодочкой, прикрыл один глаз и
посмотрел на меня.
- Это не важно, - устало произнес он. – Мы можем называть это
ведомство как угодно, суть от этого не меняется. Вашу мать
подозревают в связях с вооруженным подпольем. Но мы не станем
сейчас говорит ни о ней, ни о причинах ее ареста, ни о том, кто ее
арестовал или, кто отдал приказ.
Его слова резанули меня по сердцу. В каком смысле кто-то отдал
приказ? Кто? Для чего? Я удивленно уставился на человека в шинели,
а он, не обращая никакого внимания на мой открывшийся сам собой
рот, продолжал:
- Вы правы, я пришел сюда не о сортах кофе с вами разговаривать.
Я пришел сюда, посмотреть на вас еще раз. Вблизи и своими глазами.
И я увидел все, что хотел.
Он замолчал и нахмурился, глядя как меня покоробили его слова. Я
словно вернулся в прошлое, в тот день когда к нам в гости приезжал
некий господин в сером дорожном костюме, с коричневым кожаным
саквояжем и призрачной темной змеей в коробке. Он тоже задал мне
пару вопросов, а затем сказал, что видел достаточно. Но не слова
заставили меня вздрогнуть, интонации. Интонации и голос, если бы я
не смотрел на человека в шинели, если бы не видел, как шевелятся
его губы, я бы решил, что сюда пробрался Аксаков.
- Рад за вас, - прохрипел я.
- На вашем месте, я бы и за себя порадовался, - усмехнулся он. –
За этой дверью нас с вами ждет женщина. Зовут ее Светлана Юрьевна и
вы поедете с ней.
- Что? Что за чушь вы несете, безымянный господин? – я нервно
хохотнул. – Две чуши. Женщина в мужской тюрьме и арестант, что
покидает с ней тюрьму, - я попытался засмеяться, но наткнулся на
ледяной взгляд человека в шинели и лишь спросил:
- Куда?
– Я сейчас ничего не могу для вас сделать. Очень хочу, но пока
не могу. Ваши сестры отправились к бабушке, так как еще малы. Вы
же, почти совершеннолетний, а значит, вам придется уделить больше
внимания. Мы не можем отправить вас к бабушке.
- Отправьте к дедушке, - пожал я плечами.
- Мы не можем. Это был бы слишком очевидный шаг. Я не могу, и не
хочу так рисковать.
Он запнулся, словно сказал лишнего, взглянул на меня, как будто
ждал моей реакции, но недожавшись встал, отправил шинель. Неспешно
застегнул пуговицы, оставив лишь две внизу и хулиганки не застегнув
ворот. Подошел к двери, постучал. Шаги раздались тут же.