Это
была очень, ну очень, привлекательная цель. Нога сама собой
врезалась в падающее тело, попав куда-то в район грудины. Он охнул,
слух мой усладил хруст ребер, разум расплылся в счастливой мысли,
что я сломал ему пару костей. И в следующее мгновение собрался,
опасаясь, что остальные клопы, сломают что-то мне. Я успел поднять
руки, успел встать в стойку.
Классический бокс, хорош для спорта, бескровной
дуэли, или же дружеского спаринга. Но совершенное дерьмо в уличной
драке. Первый добежавший до меня клоп, не стал вставать в стойку,
поклона, или рукопожатия, я от него изначально не ждал, но то, что
он сделал, выходило за все границы любых возможных дуэльных
кодексов.
Он не
добежал нескольких шагов, подпрыгнул, уперся рукой в тумбочку,
оттолкнулся от нее, и ногами вперед полетел мне в
грудь.
Я же
просто стоял в боксерской стойке и смотрел, как вышарканные,
изношенные подошвы кожаных тапок летят в меня. Я успел подумать,
что это расплата, за то, что я пнул поверженного противника, прежде
чем ноги клопа врезались в меня, пройдя точно между поднятых
рук.
Было
больно. Грудь взорвалась огнем, спина ответила ей тем же, когда
врезалась в шершавую стену. Я упал, успел сгруппироваться,
подтянуть руки к голове, привычно прикрыть живот коленями. В голове
вспыхнула и погасла мысль, что меня, серебряного призера гимназии
по боксу, вот так легко размазали по стенке в прямом смысле слова.
И кто? Уличные пацаны, что и читать-то, наверное, не
умеют.
Все,
чему нас учили, все дуэльные кодексы, все правила поединков, все
законы боя, все ерунда! Бокс сущее дерьмо, а фехтование просто
танцы с колючими палками. А вся жизнь на самом деле на
улице.
Улица
не пишет толстенных книг, диктуя тебе, как можно делать, а как
нельзя. Улице не надо, чтобы все было красиво. Для Улицы важно,
чтобы ты либо выжил, либо сдох. И ей плевать, ее устроит любой
итог. Но она приветствует желание выжить, а потому не осудит, если
сделать так!
Я
вскочил. Тут же пропустил удар в лицо. Тяжело охнув, стек по стене,
чем разжег в клопах азарт. Я не видел их глаз, но физически
почувствовал, как у них закипела кровь. Азарт охотника
почувствовавшего беспомощность добычи в полной мере выплеснулся на
меня.
Проклиная себя за безрассудство, я
жалел, что не оказался достаточно научен избиениями в тюрьме. Не
стоило сопротивляться, не стоило показывать, что ты что-то можешь
или умеешь. А еще не стоило недооценивать клопов. Там, в тюрьме
меня мутузили матерые уголовники, что были старше меня и жили
дракой. Здесь же видя своих сверстников, я решил, что сумею
справиться. Глупец!