Мы махали сабельками ещё около получаса, пока не начало темнеть.
Харитон пока так и не явился, к моему неудовольствию, и нам
пришлось идти в избу без него. Дядька подкинул ещё дров, но в избе
по-прежнему пахло сыростью и холодом, по ощущению тут было градусов
пять выше ноля.
— Куда ярыга-то подевался, — буркнул дядька, возвращаясь от
колодца с ведром воды.
— Может, пристукнул его кто? Стемнело уже, — сказал я.
Не то, чтоб я беспокоился за судьбу Харитона, но я отправил его
с абсолютно понятным и ясным заданием. Принести нам еды на ужин.
Причём отправил с деньгами, кровно заработанными.
— Пойду-ка я проверю, где этот ярыга шляется, — сказал я, вновь
запахивая епанчу и натягивая рукавицы.
— Давай, сам только не пропади, — хмыкнул дядька, перемешивая
угли кочергой.
Я пошёл пешком, прочь из слободы, прислушиваясь к размеренному
хрусту снега под сапогами. Седлать коня для того, чтобы отыскать
пропавшего ярыжку, мне не хотелось, больно много чести.
Заходящее солнце ещё давало достаточно света, чтобы не
заблудиться в потёмках, и я пошёл в сторону Москвы, разглядывая
каждого прохожего. Харитона нигде видно не было. Все торопились по
домам, несколько раз мимо меня на рысях промчались всадники. Я
вдруг подумал, что стоило всё же поехать верхом. Или отправить
дядьку.
Однако когда я уже почти отчаялся, вдалеке увидел хромающего мне
навстречу ярыгу. Вот только до меня он не дошёл, рухнул в
придорожный сугроб. И так там и остался.
— Твою же мать… — прорычал я.
Мне ничего не оставалось, кроме как пойти навстречу. Доставать
Харитона из сугроба, пока он не уснул там и не замёрз насмерть. От
него разило дешёвой бражкой. Из заказанных продуктов он сжимал
только надкусанный каравай хлеба.
— Вставай, скотина, — прошипел я, толкая его ногой в бок.
Ярыга промычал что-то невнятное, и я понял, что отпускать его с
деньгами было большой ошибкой. Он все деньги спустил на бражку, и
на ногах теперь не держался.
— Подъём, мать твою за ногу, — проворчал я, хватая его за
воротник.
От резкого движения Харитон не сдержал рвотного позыва и едва не
забрызгал мне шаровары. Я успел вовремя отскочить. А потом зарядил
ему добрую отеческую оплеуху, такую, что он ткнулся лицом в
снег.
— Ай… Боярин… — простонал он.
— Тебе что приказано было? А? Мерзавец, — я зарядил ему ещё
одну, чтобы окончательно привести его в чувство.