— Ну что, княже, живем дальше? —
спросил он.
— Живем, — кивнул я, растягивая губы
в ухмылке.
Веслава шевельнулась, глаза открыла
и слабо мне улыбнулась, будто сказать хотела: «Не сдамся, княже».
Ратибор дышал ровнее, хотя и не очнулся — бледный, но грудь ходила
ходуном.
Выбрались.
Свобода встретила нас холодным
туманом. Я стоял в этом подвале, среди бочек и ржавчины и пялился
на Веславу, прислонившуюся к стене. Алеша хлопнул меня по плечу,
ухмыляясь, будто мы не из темницы вылезли, а с гулянки
вернулись.
— Ну, княже, теперь куда? — спросил
он.
Я выдохнул и кивнул на щель в
потолке, откуда пробивался серый свет.
— Наверх, — буркнул я. — Надо
понять, где мы и что там творится.
Алеша спорить не стал, снова
подхватил Ратибора, будто тот был пушинкой, а я помог Веславе
подняться. Она стиснула зубы, оперлась на мое плечо и шагнула
вперед. Рука ее дрожала, но держалась крепко — эта девушка из тех,
что скорее сгинет, чем покажет слабость. Мы направились к шаткой
лестнице из подвала. Я шел первым, поддерживая Веславу, а Алеша
замыкал шествие, пыхтя под тяжестью Ратибора.
Наверху ветер ударил в лицо —
резкий, с запахом дыма и железа, как после жаркой битвы. Мы
выбрались во двор, окруженный низкими стенами из черного камня.
Туман висел, словно занавес, но я разглядел очертания Новгорода —
башни, частоколы, крыши теремов. Где-то вдали гудело, будто рой
разбуженных ос, и доносились крики — глухие, но яростные. Битва,
черт возьми. Я напрягся, навострил уши и взглянул на Алешу.
— Что там творится? — спросил я,
кивнув в сторону шума.
Алеша прислонил Ратибора к стене,
выпрямился, вытер руки о штаны. Улыбка его растянулась шире, глаза
загорелись, как у меня, когда шеф обещал премию.
— Битва, княже, — прогудел он. —
Добрыня с Такшонем штурмуют Новгород. Войска Свендослава отвлекли,
как ты велел. Только вот засада: хан Куря ударил с тыла. Печенеги,
чтоб их, навалились, как собаки на кость. Наши теперь зажаты между
новгородцами и этими степными гадами. Рубятся так, что земля
ходуном ходит.
Я замер. Добрыня и Такшонь попали в
клещи. Хан Куря, этот степной гаденыш, опять вылез, как таракан из
щели.
— А какого лешего ты тут, а не там?
— хмуро спросил я на Алешу. — Ты же должен быть с Добрыней!
Алеша почесал затылок, будто я его
отчитал за шалость, и ухмыльнулся еще шире.