— Так Веслава меня отправила, княже,
— сказал он. — На переговоры с купцами с новгородского вече. Я
теперь не только мечом махаю, но и языком трепать горазд — она меня
натаскала. Пришел я к этим пузанам, слово за слово — и подняли они
бучу. Полгорода уже за нами. Купцы Сфендослава ненавидят. А я им
пообещал все что ты велел передать с гонцом. Ну, они и схватились
за вилы да топоры.
Я моргнул, пытаясь уложить это в
голове. Алеша — здоровяк, который одним пинком быка в нокаут
отправлял, поднял мятеж? Купцы пошли против Сфендослава? Я глянул
на Веславу, которая стояла рядом, вцепившись в стену. Она слабо
кивнула, подтверждая, сил говорить у нее почти не осталось.
— Он дело говорит, — прохрипела она.
— Я его отправила.
Я выдохнул. Полгорода в наших руках!
Добрыня с Такшонем держат фронт, хотя и зажаты. Но как этот Куря,
черт его дери, сюда пролез? И почему Сфендослав не раздавил этот
бунт еще в зародыше?
— Алеша, а как так вышло, что
Сфендослав купцов не углядел?
Алеша пожал плечами.
— Да кто ж его знает, княже, —
буркнул он. — Может, он на тебя все силы бросил? Ты ж ему как
заноза в пятке. Вот и проглядел, что у него под носом творится.
Я кивнул, логично. Сфендослав знал,
что я полезу в терем, знал, как меня взять — заманил в ловушку,
окружил варягами. Но что, если он все свои очки влияния — эту
чертову валюту «Вежи» — спустил, чтобы меня прижать? Его система,
жадная, как моя, могла сожрать все до последней крошки, оставив его
слепым. Купцы, вече, мятеж — он мог просто не заметить, пока он за
мной следил.
Я хмыкнул, и губы сами растянулись в
усмешке. Если так, то Сфендослав ослаб, его войско дерется на два
фронта, а город трещит. Алеша стоял рядом, готовый хоть сейчас
рвануть в бой.
— Надо к нашим, — сказал я,
выпрямляясь. — Добрыня с Такшонем держатся, но долго не протянут,
если Куря их дожмет. А твои купцы, Алеша, — это наш клинок в спину
Сфендославу.
Алеша кивнул, подхватил Ратибора,
будто тот был мешком с картошкой, а я схватил Веславу. Мы двинулись
через двор, пробираясь сквозь туман к звукам битвы.
Туман редел, и я уже видел узкие,
кривые улицы, дома жались друг к другу. Крики битвы гремели все
громче, звон металла резал уши. Где-то там Добрыня рубился с
новгородцами.
Мы пробирались по узким улочкам
Новгорода, мимо домов с закопченными стенами. Крики битвы слышались
все ближе.