– Я уже отдала свою жизнь так, как
хотела, и кому хотела. Справятся дальше без меня.
– Света…
– Я не Света. Я Лиза.
Угрюмый голос где-то над черной водой
Балтики поправил её:
– Светлана!
– Лиза! – обиженно возразила она.
Рыжий кромешник, которого не хотелось помнить, которого хотелось
стереть, наотмашь ударил её словами:
– А как же твой Сашка?
Она прикусила губу, вспоминая, что
она взрослая, что она Светлана, что она все еще великая княжна,
пусть и официально мертвая.
– А вот это запрещенный удар. Он
влюблен, он женится, заведет детей… И что с того, что первенец не
его?
Лапшина вообще не человеческое дитя
носит – резанула болью странная мысль.
– Светлана…
– Ничего не говори!
– Я молчу, если ты не заметила. – Его
губы, действительно, не шевелились.
– Вот и молчи.
Она снова стала беззаботным ребенком,
у которого впереди жаркое лето на берегу самого теплого моря.
– Молчи.
Чтобы не слышать его, она даже глаза
закрыла. Только все равно слышала далеко стон:
– Светлана…
Подумалось, что кто поможет Сашке
найти убийцу девушки в лесу? Кто поможет найти создавшего ловушку
со светочем? И на кого вообще была рассчитана эта ловушка?
– Да чтоб тебя, глупая свиристелка… –
выругалась она сама на себя и шагнула прочь от жаркого полдня, пыли
и аромата трав, мальчишки в коротких шортах и матроске, отца. Двух
отцов. Ненастоящего, который научил радоваться каждой мелочи жизни,
и настоящего, который только и сумел привить постоянное сомнение в
выборе.
В нос ударил едкий больничный запах –
хлор, карболка, что-то еще. Хлороформ. Его она опознала слишком
поздно, когда уже было не отстраниться в сторону.
Потом были редкие вспышки света.
Кажется, её раздевали.
Кажется, что-то воткнули в жилы,
причиняя дикую боль.
Кажется, её мыли чем-то одуряюще
холодным, заставляя дрожать.
Кажется, её накрывали простыней,
совсем ничего не скрывающей.
Кажется, она слышала над собой три
знакомых голоса. Авдеев. Мишка. И почему-то Сашка. Вот же холера!
Точнее, какой позор…
– Ты точно выдержишь? – голос Михаила
звенел от напряжения, Сашин, наоборот, был ледяным и
отрешенным:
– Не стоит волноваться за мои силы –
тьмы будет столько, сколько потребуется до конца операции.
– Ты не выгоришь? – продолжил
напирать Мишка. Светлана замерла, прислушиваясь. Ей был важен
ответ. Если Сашка выгорит, то он перестанет быть магом. Если Сашка
выгорит, то она умрет на операции – сгорит вместе со светочем. Если
Сашка выгорит, то станет человеком – со временем в нем сгорит все
нечистое… Только он не помнит об этом. Это секрет, который сейчас
знает только она, её отец и Матвей. И половина Уземонки, слышавшая
пророчество Матвея.