Я всё это понимала. Но всё равно не
могла согласиться. Не могла – хоть убейте. Только убивать меня
никто, конечно, не станет. Чистый убыток, как скажет хозяйка
Бергит. А мне казалось, что лучше умереть, чем продать себя. Пусть
даже за золотой.
- Хозяин! Где там твоя девка?
Подмывается, что ли? – раздалось из общего зала, и я решилась.
- С-сегодня з-заплачу вам д-долг, -
сказала я, не опуская ножа.
- Вот и умница, - по-своему поняла
мои слова хозяйка Бергит. – Я скажу Афле, чтобы всё тебе
рассказала…
- П-принесу с-серебро из
с-серебряного леса, - перебила я её. – Сколько смогу поднять.
Торстен и его жена быстро
переглянулись. И я явственно прочитала на их лицах, как боролись
жадность и расчёт. Принести ведро серебряных листьев – это цена
двадцати крепких, взрослых рабов. Но если я не вернусь, погибнув в
колдовском лесу, это потеря одной рабыни. Но если мне
повезёт?..
Хозяева заколебались.
- П-принесу п-полное… - сказала я,
указав на ведро, в котором обычно носила воду от колодца. – О-отдам
всё, и п-после эт-того б-буду св-вободна…
- Х-хорошо, - ответил Торстен, на
этот раз заикаясь не потому, что передразнивал меня. – Ведро
серебряных монет – в обмен на свободу.
- Д-договорились, - я подхватила
ведро, продолжая держать нож, и, пятясь, вышла через чёрный
ход.
Серебряный лес – страшное место. В
этих местах, вообще, много страшных и зловещих легенд. За шесть лет
я их наслушалась.
Но Серебряный лес – это адово котлище
на земле. И туда можно попасть при жизни, и больше не выйти
оттуда.
Кто-то, конечно, выходил – с ворохом
наломанных серебряных веток, и потом взахлёб рассказывал о страхах,
что там натерпелся. И ведьмы лезли изо всех болот, и черти
выскакивали из-под земли с дикими воплями, и дракон полз по пятам,
изрыгая то огонь, то смертельный яд, и колдун мчался следом, грозя
вору всевозможными карами.
Можно было верить, можно было не
верить, но вот Вебранд, который вместе со своим родным братом два
года назад ходил в Серебряный лес, вернулся один и рассказывал про
страшный дождь, который хлынул с небес и превратил брата в камень,
а он, Вебранд, чудом спасся.
Я думала, что спасло Вебранда не
чудо, а быстрые ноги, потому что бегал он, как заяц. С собой он
принёс две серебряные ветки, но больше в серебряный лес не ходил,
даже кода пропил последнюю монетку в трактире у Толстого Торстена.
А когда осенью шли дожди, даже жена не могла выгнать Вебранда на
улицу. Он отсиживался дома и орал, как резаный, если его пытались
спровадить во двор силой. Это что-то да значило.