Линь остановился у алтаря и повернулся ко мне. Его лицо
оставалось спокойным, но в глазах читалась та самая усталость,
которую я замечал раньше.
— Это алтарь нашей секты, — сказал он тихо. — Ты здесь уже был,
верно? Это место не принадлежит живым. И никогда им не
принадлежало.
Я сглотнул и почувствовал, как мои пальцы непроизвольно сжались
в кулаки.
— Ты готов? — спросил он.
— Что мне нужно сделать?
— Принести клятву верности секте. Ты должен окропить алтарь
своей кровью — это символ твоей готовности отдавать свои силы ради
секты. А потом — произнести слова.
Внутри меня многое протестовало против этого ритуала: не из
страха боли, а из-за того самого ощущения чуждости, которое
исходило от алтаря. Я уже не сомневаюсь, что Линь не хочет
приносить меня в жертву или устраивать что-то иное, столь же
нехорошее: слишком уж спокоен старик, слишком естественно себя
ведет. Да и не нужно было бы тогда ему выдумывать свое родственное
отношение ко мне.
Я сделал шаг вперед. Линь протянул мне нож — небольшой клинок с
чёрным лезвием и рукоятью, украшенной странными узорами.
— Режь кожу на тыльной стороне ладони, — сказал он спокойно. —
Обычно ученики режут пальцы или саму ладонь, а потом ходят и
морщатся при работе и тренировках, как идиоты, пока не доберутся до
зелий.
Лезвие оказалось неожиданно острым — оно легко рассекло кожу, и
кровь закапала на алтарь. Я почувствовал слабую дрожь под ногами,
будто само помещение откликнулось на мой жест.
— Теперь произнеси клятву, — сказал Линь.
Я закрыл глаза и повторил слова, которые он диктовал по
пути:
— Я клянусь служить и быть верным секте Тьмы, пока секта верна
мне. Я отдаю ей свою кровь и клянусь не причинять секте вреда, пока
секта не причинит вреда мне. Пусть духи основателей примут мою
клятву и станут свидетелями моего пути.
Как только я закончил говорить, из алтаря вырвались клубы
черного дыма. Они напоминали бесформенные тени с едва заметными
угольками глаз. Они кружились передо мной, шипя и бормоча что-то
невнятное. Но вскоре их голоса начали сливаться в единый хор:
— Мы принимаем… принимаем… клятву…
Каждое слово отзывалось в моей голове. Слегка заломило
виски.
Я поднял взгляд на мастера Линя. Старик смотрел на меня с лёгкой
улыбкой — не доброй, но одобрительной.
— Дело сделано. Готов увидеть, почему твои цели надо бы урезать
до достижимых величин? — спросил он.