Но я точнее.
Я танцую вокруг него, словно тень. Мои движения выверены до
миллиметра. Его хлыст обрушивается на плац, превращая камень в
крошево. Удары гремят, каждый из них способен нанести мне
смертельную рану. Но я ухожу в последний миг.
Толпа затихла. Никто уже не кричит и не аплодирует, многие из
них поражены происходящем, многие затаили дыхание. Наблюдают.
Учатся.
За долю секунды среди человеческой мешанины я выхватываю бледное
и перепуганное лицо Лиссы.
Мое копье жалит духовный щит. Я не бью в открытую, я пытаюсь
истощить его защиту уколами снова и снова. Каждый выпад, каждое
касание должно подтачивать запас энергии его артефакта, истощать.
Только вот щит мерцает с прежней силой и отбрасывает рогатину с
прежней яростью.
Дышать тяжело. Лёгкие жжёт огнём.
Уже несколько минут я дерусь на пределе, заставляя тело
двигаться быстрее, чем оно должно было бы. Но я не могу
замедлиться. Стоит мне замешкаться — и он разорвёт меня плетью,
копьем, шипами.
Я чувствую ритм боя.
Он сильнее. Он быстрее, он оснащен артефактами. Но это не
значит, что он победит.
Моё копьё снова летит вперёд, удар за ударом. Духовный щит
возникает снова и снова.
Лицо противника остаётся спокойным.
Сколько ещё выдержит его защита? Сколько ещё он сможет держать
этот темп?
Вдруг Арлен меняет тактику. Секунда — и хлыст, что только что с
рёвом рассекал воздух, исчезает, рассыпаясь в клочья тёмного дыма.
Арлен собирает их, сжимает в руке, переплавляя в нечто большее.
Духовная энергия дрожит, будто живая, а глаза старшего ученика
пылают смесью ярости и раздражения на сопляка, что еще
держится.
— Хватит! — рычит он, и воздух содрогается от его крика.
Тьма в его руке растёт, бурлит, закручиваясь в сферу. Он бросает
её в меня с такой силой, что пространство завывает, будто мир
треснул по швам. Я готовлюсь уклониться, но…
Вспышка. Тьма летит во все стороны.
Зрение пропадает в одно мгновение. Я не вижу ничего. Абсолютно.
Тьма сгущается, тяжёлая, липкая, холодная, словно сама смерть
проскользнула на плац.
Только я и он. Только бой.
Но мне не нужно зрение. Я чувствую свою печать. Она горит за его
спиной, маяком пробиваясь сквозь чёрный туман.
А еще — тьма не глушит звуки. И удивленный гул толпы, и топот
подкованных ботинок.
Арлен несётся ко мне с грацией носорога. Я стою неподвижно,
слушаю.